Расплата кровью

Айрин остановилась. Ее пальцы крепко обхватили дверную ручку, и даже сквозь перчатку она почувствовала резкий холод металла. Бессмысленно было выяснять, откуда Винни известна эта новость. Роберт сумел сегодня утром приползти в театр на вторую читку, несмотря на перебинтованные ребра, синяк под глазом и пять швов на подбородке. Весть о том, что его избили, уже через пять минут облетела весь театр. И хотя вся труппа, и художники, и помощники режиссера разразились горячим негодованием, любой из них мог тайком позвонить Винни. Особенно если кто-то втайне жаждал поквитаться с Робертом Гэбриэлом, обрушить на него поток скандальной славы.

— Ты спрашиваешь меня об этом для статьи? — спросила Айрин.

Обхватив себя руками, чтобы немного согреться, она вошла в театр. Винни последовал за ней. Поблизости никого не оказалось. Внутри стояла тишина.

Только навязчивый запах табака свидетельствовал о том, что сегодня утром здесь вовсю кипела работа — театр готовился к спектаклю.

— Что он тебе об этом рассказал? И — нет, это не для публикации.

— Тогда зачем ты здесь?

Она, не замедляя шаг, шла к зрительному залу, Винни упрямо ее преследовал. Уже перед самыми тяжелыми дубовыми дверями он поймал ее за руку.

— Потому что твоя сестра была моим другом. Потому что ни от кого в полиции я не могу добиться ни единого слова, несмотря на то, что они там целый день промурыжили нашего грустного лорда Стинхерста. Потому что вчера вечером я не мог дозвониться до Стинхерста и мой редактор твердит мне, что я ни о чем не могу написать, ни единого словечка, пока мы не получим что-то вроде волшебного разрешения сверху сделать это. Все, что касается этой заварухи, испускает вонь до самых небес. Или тебя это не волнует, Айрин? — Его пальцы впились ей в руку.

Она чуть не задохнулась от внезапной злости.

— По-твоему, мне безразлично, что случилось с моей сестрой?

— Я думаю, что ты до чертиков довольна, — ответил он. — Ты бы и сама с великой радостью всадила в нее нож.

От этих слов Айрин даже оторопела, почувствовав, как отлила от лица кровь.

— Боже мой, это неправда, и ты это знаешь, — сказала она, слыша, что у нее вот-вот сорвется голос.

Она выдернула руку и бросилась в зрительный зал, смутно сознавая, что он вошел за ней и сел в темноте последнего ряда, как незримая Немезида, защитница мертвых.

Что-что, а стычка с Винни была ей совсем ни к чему перед грядущей встречей с труппой. Она надеялась, что во время ланча обдумает, как ей лучше сыграть роль, которую всю эту ночь разучивала с ней сержант Хейверс. Однако сейчас она чувствовала, как колотится сердце, вспотели ладони, а разум был занят яростным отрицанием последнего обвинения Винни. Это было неправдой. Она снова и снова клялась себе в этом, пока шла к пустой сцене. Однако охватившее ее смятение нельзя было унять простым отнекиванием, и, зная, как много зависит сегодня от ее уровня игры, она воспользовалась уроками театральной школы. Заняв место за одиноко стоящим столом в центре сцены, она прижала сложенные руки ко лбу и закрыла глаза. Это помогло ей без усилий войти в образ, когда несколько минут спустя раздались приближающиеся шаги и голос ее двоюродного брата.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Айрин? — спросил Рис Дэвис-Джонс.

Она посмотрела на него, вымученно улыбнувшись.

— Да. Прекрасно. Боюсь, немного устала. — Пока достаточно.

Стали подходить остальные. Айрин скорее слышала, чем видела их, мысленно отмечая приход каждого человека, прислушиваясь к ноткам напряжения в их голосах, признакам вины, признакам нараставшей озабоченности. Роберт Гэбриэл робко сел рядом. С жалкой улыбкой провел пальцами по своему отекшему лицу.

— У меня еще не было возможности поблагодарить тебя за прошлую ночь, — нежно произнес он. — Я… в общем, прости меня, Рини. На самом деле, я жутко обо всем сожалею. Я бы кое-что сказал тебе, когда врачи со мной закончили, но ты уже ушла. Я звонил тебе, но Джеймс сказал, что ты уехала в дом Джой. — Он на мгновение задумался. — Рини. Я думал… я действительно надеялся, что мы могли бы…

Она прервала его:

— Нет. Этой ночью у меня было очень много времени для раздумий, Роберт. И я подумала. Как следует. Наконец.

Гэбриэл уловил ее тон и отвернулся.

— Могу представить, до чего ты додумалась в доме сестры, — сказал он с оскорбленным видом.

Появление Джоанны Эллакорт позволило Айрин избежать ответа. Она шествовала по проходу между мужем и лордом Стинхерстом, и Дэвид Сайдем говорил:

— Мы хотим окончательно обсудить все наши костюмы, Стюарт. Я знаю, что это не входит в первоначальный контракт. Но, учитывая все, что произошло, мне кажется, мы имеем право обговорить новую поправку. Джоанна считает…

Джоанна не стала дожидаться, пока ее муж изложит условия.

— Я бы хотела, чтобы по костюмам было видно, кто играет главную роль, — с намеком сказала она, холодно посмотрев в сторону Айрин.