Расплата кровью

— Задета правая ветвь легочной артерии — мое предварительное заключение. Посмотрим, что покажет вскрытие, — пробормотал эксперт Макаскину, снимая перчатки и засовывая их в карман пиджака.

Макаскин вопрошающе посмотрел на Сент-Джеймса.

— Возможно, тот же убийца. — Сент-Джеймс кивнул. — Правша. Нанесен всего один удар, как в тот раз…

— Мужчина или женщина?

Сент-Джеймс, задумавшись, вздохнул:

— Полагаю, что мужчина. Но я не стал бы исключать и женщину.

— Но для подобного удара требуется значительная сила!

— Или выброс значительной дозы адреналина в кровь. Такое могла сделать и женщина, если ее довести.

— Довести?

— Слепая ярость, паника, страх.

Макаскин слишком сильно прикусил кожу на пальце и почувствовал вкус крови.

— Но кто? Кто? — риторически вопрошал он.

Отперев дверь в комнату Роберта Гэбриэла, Линли увидел, что тот сидит словно узник в одиночной камере. Он выбрал самый неудобный стул и сидел на нем, весь сгорбившись, оперевшись локтями о колени, а его наманикюренные пальцы вяло болтались.

Линли приходилось видеть Гэбриэла на сцене, особенно памятным был «Гамлет» четыре сезона назад. Но теперь, увидев его крупным планом, он просто не узнавал того актера, который увлекал публику в глубины истерзанной души принца Датского. Несмотря на то что ему было лишь немного за сорок, Гэбриэл успел сильно сдать. Под глазами образовались мешки, а жировые отложения уже плотно угнездились вокруг его талии. Волосы были хорошо подстрижены и идеально уложены, но, невзирая на гель который должен был удержать их в модной прическе, они казались жидковатыми и какими-то неестественными, словно он их подкрасил. На макушке волос едва хватало на то, чтобы прикрыть лысинку, маленькую, но неуклонно растущую. Предпочитавший молодежный стиль, Гэбриэл носил брюки и рубашки такой расцветки и из таких тканей, которые были уместны летом в Майами-Бич, но никак не зимой в Шотландии. Они были нелепы, они выдавали раздерганность в человеке, от которого ожидаешь уверенности в себе и непринужденности.

Линли кивком направил Хейверс ко второму стулу, а сам остался стоять. Он выбрал место рядом с роскошным, из твердой древесины комодом: оттуда он мог беспрепятственно разглядывать лицо Гэбриэла.

— Расскажите мне о Гоуване, — сказал он. Сержант зашуршала страницами своего блокнота.

— Всегда думал, что моя мать разговаривает как полицейский, — устало отозвался Гэбриэл. — Вижу, что не ошибся. — Он потер шею, словно хотел размять затекшие мышцы, затем выпрямился и взял с ночного столика дорожный будильник — Его дал мне мой сын. Нелепая вещица. Он уже не в состоянии правильно показывать время, но я не могу выбросить его на помойку. Я бы назвал это родительской преданностью. А моя мама назвала бы это чувством вины.

— Сегодня днем у вас вышла ссора в библиотеке.

Гэбриэл насмешливо фыркнул:

— Да. Кажется, Гоуван решил, что я насладился кое-какими прелестями Мэри Агнес. Ему это не очень понравилось.

— А вы насладились?

— Господи. Теперь вы говорите как моя бывшая жена.

— Возможно. Но вы уходите от ответа на мой вопрос.

— Я поболтал с ней немного, — бросил Гэбриэл. — Только и всего.

— Когда это было?

— Не помню. Вчера. Вскоре после моего приезда. Я распаковывал вещи, а она постучала в дверь, якобы принесла мне полотенца, в которых я не нуждался. Ну и осталась поболтать, достаточно долго, чтобы выяснить, есть ли у меня знакомые среди актеров, которые стоят первыми в ее списке, в смысле матримониальных перспектив. — Гэбриэл воинственно подождал, а когда дополнительных вопросов не последовало, сказал: — Хорошо, хорошо. Может, я немного погладил ей плечико или что-нибудь еще. Или поцеловал. Не помню.

— Может быть, погладили? И не помните, целовали или нет?

— Я не обратил внимания, инспектор, я же не знал, что мне придется отчитываться за каждую секунду, проведенную здесь, перед лондонской полицией.

— Вы говорите так, словно прикосновения и поцелуи — это нечто вроде молотка невропатолога, которым он бьет по коленной чашечке, — заметил с бесстрастной учтивостью Линли. — Что же должно было произойти, чтобы вы соизволили это запомнить? Совращение по полной программе? Попытка изнасилования?

— Ладно! Она сама была весьма не против! И я не убивал этого парнишку. Было бы из-за чего…

— А что все-таки было?

У Гэбриэла достало совести, чтобы изобразить смущение.

— Боже мой, ну, чуть прижал ее. Может, залез под юбку. Я не укладывал эту девушку в постель.

— По крайней мере не тогда.

— Вообще не укладывал! Спросите у нее! Она скажет вам то же самое. — Он прижал пальцы к вискам, будто хотел унять боль. Его лицо, все в синяках от схватки с Гоуваном, казалось изнуренным. — Послушайте, я не знал, что Гоуван положил глаз на эту девчонку. Я тогда даже его не видел. Не подозревал о его существовании. Я-то подумал, что у нее никого нет. И, клянусь Богом, она даже не противилась. Да с чего бы ей, если она так увлеклась, так старалась сполна насладиться…