Расплата (СИ)

— Ренард встретил Терезу месяца за два до свадьбы с Эмелин, — Милош плеснул в бокал вина и откинулся на спинку дивана, — в общем-то, я тебе уже рассказывал об этом. Но суть в другом — любовь к твоей матери помешала Ренарду полюбить свою законную жену. Он избегал ее, не баловал своим вниманием даже тогда, когда с Терезой они расстались. А Эмелин, добрая, наивная девушка, напротив, успела полюбить своего мужа, даже зная о его привязанности к другой. Ей не хватало его, и нашлись желающие этим воспользоваться. Не думаю, что отец Филиппа был ей любовником, это была скорее разовая акция отчаявшейся молодой женщины… Ей не хватило мудрости и терпения, а ему хватило наглости… Это был человек довольно известный — молодой военный, амбициозный, бесстрашный… А еще знатный подлец, очень любивший лазить по чужим постелям. Не знаю, как так получилось, но он добрался и до Эмелин. А потом на свет появился как две капли воды похожий на него светловолосый мальчик — Филипп. Война тогда была… Ренард впервые увидел ребенка, когда тому уже полгода было, если не больше… Он сразу понял, что ребенок не его, — Милош замолк, вспоминая лицо Ренарда, еще неуверенно стоящего на ногах после ранения, но потребовавшего вывести ему Алмаза в тот день, когда увидел «сына».

— Милош? — раздался голос Этьена, разбивая картинку прошлого.

— И, тем не менее, он не выгнал Эмелин, а ребенка назвал своим. Он, можно сказать, простил жену. Ну как простил? Не стал наказывать. До конца простить ее он уже не смог, да и Тереза вскоре снова появилась на горизонте, окончательно поставив крест на его супружеской жизни. Филиппа же Ренард хоть и назвал своим сыном, но принять тоже не смог. У Филиппа все было: лучшие учителя, все удобства… Служанки с него пылинки сдували. У него все было, кроме одного — любви. Эмелин видела в сыне причину своего разлада с мужем, свою извечную вину, то непоправимое, что отдаляло ее от Ренарда. Для Ренарда же Филипп был чужим ребенком чужой женщины. Знаешь, это было похоже на безмолвный уговор — он не попрекал жену нагулянным сыном, а она не мешала ему быть с Терезой, которая как раз объявилась. А потом Тереза исчезла… Ренард и вовсе помешался на этой почве — искал ее все эти годы, наплевав на все приличия, пока ты не объявился в ее доме. Надо ли говорить, что с Эмелин у них ничего так и не наладилось, а Филипп оказался самым несчастным ребенком на свете, растущим хоть и в Королевской Семье, но среди ненависти собственной матери и абсолютного равнодушия того, кто назвался ему отцом?

Милош сделал глоток вина, давая Этьену переварить открывшиеся в новом свете обстоятельства.

— Почему ты раньше мне об этом не говорил? — спустя недолгую паузу спросил Этьен.

— Зачем? Если Ренард тебе этого не сказал, какое право я имел говорить? Говорю сейчас лишь для того, чтобы ты, наконец, осознал, с кем имеешь дело. Это обозленный на весь мир человек. Филиппа никто не любил. Только одна-единственная служанка, Герда — хрупкая девочка, полюбившая проклятого ребенка, но и та рано ушла из жизни, оставив Филиппа наедине с враждебным миром. Филипп попросту не умеет любить. Но зато очень хорошо умеет ненавидеть.

Несмотря на долгую, утомительную дорогу, Этьен никак не мог заснуть — все ворочался, вновь и вновь прокручивая в голове слова Милоша. «Законному» наследнику Ренарда не позавидуешь. Да, у него, Этьена, никогда не было отца, но у него была мать, и теперь он точно знал, что любила она в нем не только сына, но и напоминание о своей утраченной любви. Все, что она не могла дать Ренарду, она отдавала ему, сыну любимого мужчины. Этьен не выдержал, встал и достал из шкафа маленькую деревянную коробочку — все, что осталось ему от матери. В коробочке — полотняный мешочек. Из мешочка на стол выпало колечко — небольшое, аккуратное, с насыщенным зеленым камнем в золотой оправе. Этьен поднес кольцо к свету, а про себя отметил: нет, не померк изумруд с годами, в нем будто бы все еще жива та чистая любовь, что связала два мира, не должных соприкасаться. Сомнений нет — кольцо, что так отчаянно берегла его мать, досталось ей от Ренарда.

«— Забери это кольцо с собой, Этьен, — умирая, будто нехотя, протянула мать в маленькой ладошке свое единственное и такое неподходящее крестьянке украшение. — Должно быть, оно стоит немалых денег, но я прошу тебя, сохрани его. Отдашь его той, которую захочешь видеть своей женой…»