Расплата (СИ)

— Послушай, умник, у тебя жена есть? — рявкнул Адриан, одним движением прижав мужчину к двери. — Насколько я помню, даже дочь растет.

— Во-первых, потише! Во-вторых, отпусти меня немедленно, иначе я распорю тебе брюхо. А в-третьих, мою семью не смей даже упоминать, Адриан!

— Во-первых, не вякай на старших по званию, дернешься — сверну тебе шею. Во-вторых, представь на минутку, что твоя жена или подросшая дочь на месте этой девушки оказаться может. Представь, что Филипп убить их может за малейшую провинность — тогда ты тоже будешь все его приказы выполнять?

— Что ты несешь?

— А мою жену он уже убил. И мне плевать теперь на его приказы.

— Полину?!

— У меня одна жена. Послушай, красавец, — процедил сквозь зубы Адриан, — мне нужно Кристину увидеть. Открывай! А не откроешь — я все-таки сверну тебе шею и все равно пройду.

— Да не шуми ты! Я всего лишь стражник! — отталкивая маркиза, пробормотал мужчина. — Филипп у нее сейчас. И если засветишься, я твою задницу в ущерб своей прикрывать не буду. Схоронись где-нибудь. Филипп уйдет — тогда и возвращайся.

От мысли, что Филипп опять издевается над Кристиной, не позволив ей даже как следует оплакать Этьена, Адриан смачно выругался, но все же отступил. Как никогда ему жалко невольницу. Он знает, всю злость от побега наследника Филипп будет вымещать теперь на ней, наверняка еще даже не знающей, что Этьену удалось исчезнуть. Он знает, как больно ей сейчас и страшно. И пусть у них с Полиной не было той прочной связи, какая была у Кристины и Этьена, но он на своей шкуре испытал, что значит терять. А Кристине сейчас в стократ должно быть тяжелей. Они любили друг друга. Даже его черствому, так и не познавшему любви сердцу это видно.

— Адриан! — негромко выкрикнул стражник в спину отступившему маркизу.

Адриан обернулся — стражник замялся, будто не решаясь сказать что-то важное, что-то такое, о чем говорить ему нельзя.

— Будь осторожен, за тобой могут следить.

— Знаю. Нет за мной «хвоста» — я проверял.

— Сегодня — нет, завтра — будет. Я тебя предупредил, Адриан. И себя, и девку погубишь…

— Я понял тебя. Спасибо.

Скрывшись в ночной тьме, Адриан дождался, пока Филипп уйдет, а потом снова пошел к Кристине. Стражник его пропустил.

Он вошел в небольшую комнатку, освещенную лишь несколькими тусклыми свечами, и остановился в дверном проеме. Раздетая Кристина лежала на смятом мокром покрывале спиной к нему и тихонечко тряслась, беззвучно плача. Она походила на сломанную куклу — с ней позабавились, сломали и бросили за ненадобностью. Адриан впервые в жизни не знал, что ему делать. Ему приходилось ломать юных непокорных девиц, ему приходилось собирать их, выживших после страсти венценосца… Но что сейчас делать с этой девочкой — он не знал. Всему виной, наверное, Полина — что-то сломалось в привычном механизме равнодушия и жестокости, что-то другое просочилось сквозь кожу еще там, когда рядом с полуживым наследником она обняла его так крепко, так ласково… Просочилось и оживило мертвую душу. Он почувствовал, как предательские слезы подступили к глазам, едва стоило вспомнить Полину — ее голос тихий, умоляющий, ее прикосновения ласковые, обещающие… Ее последнюю улыбку и последний вздох. «Я бы смогла тебя полюбить…»

— Кристина, — тихо позвал Адриан, подходя к кровати.

— Да что вам всем нужно от меня, нелюди?! — завопила Кристина, спеша избавиться от прикоснувшихся к ней рук. — Отпусти меня! Убийца! Чудовище!

— Тише-тише, глупенькая, — прижал к себе крепко-крепко. — Плачь, девочка, плачь… Не сдерживайся, слышишь?

А она и не сдерживалась. Отбивалась, что есть силы, а потом, устав бороться с железной, равнодушной к ее кулачкам хватке, вцепилась в подставленное плечо и разревелась в голос.

— Убийцы! Как же я вас ненавижу!

Он знает. И потому ласково, робко гладит ее трясущуюся горячую спину, давая выплакаться, а губы осторожно касаются ее макушки. Он знает. И потому обнимает за плечи крепко-крепко, едва не плача вместе с нею…

— Я не убивал его, — тихо проговорил он, когда, наплакавшись, Кристина притихла на его груди.

— Что? — встрепенулась она, отстраняясь от маркиза. — Он… жив?

И столько надежды промелькнуло в ее глазах… Казалось, позабыла она вмиг и об увиденном вчера ужасе, и только что пережитом очередном насилии, и даже о том, что находится в объятиях убийцы, такого же чудовища, как и Филипп. Адриан тут же пожалел, что сказал ей и дал надежду.

— Этого я не знаю, — замотал он головой. — Ему удалось сбежать, но о его дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Кристина, только давай без иллюзий — ты сама видела, в каком он был состоянии. Если выжил — очень хорошо, но будь готова к тому, что его больше нет.

Кристина задрожала, головой замотала, прогоняя последнюю часть сказанной фразы. Он жив! Он должен жив быть! За все, что она пережила за последние дни, он должен жив остаться!

— Кристина, послушай меня внимательно. Я принес тебе мазь, — Адриан достал из кармана маленькую баночку и протянул девушке. — Сегодня ночью намажься ею с ног до головы. Так, чтобы ни дюйма кожи не пропустить. Поняла меня?