Расплата. Трилогия

   Утром этого дня, здороваясь с адмиралом, я не на шутку встревожился его видом. Он, казавшийся таким неутомимым, бодрым, почти беспечным за все время безумно рискованного перехода, теперь, когда мы могли считать себя почти у цели, вдруг "сдал", словно постарел сразу на несколько лет... Причина понятна -- нельзя было в его годы безнаказанно проводить 10 суток на мостике, не сводя глаз с эскадры, только урывками вздремывая на кресле, -- естественная реакция...

   Как бы то ни было, не один я встревожился, -- весь "Суворов" заволновался.

   -- Здоров ли адмирал? Что с адмиралом? -- осаждали вопросами докторов.

   Доктора только отмахивались...

   Около 11 ч. утра броненосец внезапно наполнился таким диким ревом и свистом, что с трудом можно было слышать голос соседа, кричавшего в ухо. Совершенно инстинктивно я выбежал наверх. "Суворов" был вне строя, выйдя вправо; по левому его борту проходила эскадра, которой он делал сигнал -- "Так держать. Не следовать движениям адмирала", -- что, в переводе на разговорный язык, означает: "Идите прежним курсом и строем. Не обращайте на меня внимания".

   Оказалось, что у одной группы котлов лопнула труба, подающая пар от них в главную паропроводную трубу.

   К полудню управились, догнали эскадру и вступили в свое место. По счастью, обошлось без жертв. Три человека рисковали живьем свариться, но спаслись благодаря счастливому случаю и находчивости старшего. Поблизости к месту происшествия оказалась открытая горловина угольной ямы. Только что лопнула труба и со свистом и ревом хлынул из нее пар, как старший, ни на мгновенье не потерявшись, сразу сообразив, в чем дело, сунул своих помощников в яму, вскочил туда же сам и "задраил" (Задраить -- плотно, герметически закрыть) за собой горловину. Когда, почти через час, эти люди, которых считали погибшими, вылезли из своей темницы на свет божий, -- радость была всеобщая. Адмирал перед фронтом команды хвалил их за находчивость, назвал молодцами, выдал денежные награды из собственного кошелька, а сам... вдруг совершенно утратил свой усталый, больной вид и опять помолодел.

   -- Видели? Подстегнуло -- и ожил! -- посмеивался старший доктор. -- Такие люди устают и хворают только в "свободное от служебных занятий время!"

   День 15 декабря прошел без приключений.

   16 декабря, в 8 ч. утра, подошли к южной оконечности о-ва S-te Marie и затем вошли в пролив между ним и Мадагаскаром. В 11 ч. 30 мин. утра стали на якорь.

   Пролив шире 10 миль; мы расположились посередине, а потому с формальной стороны обвинить нас в нарушении нейтралитета было невозможно.

   Около 4 ч. дня пришел из Капштадта госпитальный "Орел" и привез роковую весть: артурская эскадра потоплена огнем осадной артиллерии японцев.

   Это известие, как мне казалось, не произвело на эскадре особенно угнетающего впечатления. По-видимому, многие давно его ожидали и только не решались высказывать громко своих опасений. Я говорю, конечно, про более старых и опытных. Зеленая молодежь, убаюканная героическими реляциями Стесселя, и в особенности команда -- искренне верили, что по приходе на Восток мы будем "второй эскадрой Тихого океана", так как "первая" не только существует, но ко времени нашего прибытия успеет исправить все полученные в боях повреждения и встретит нас почти новенькая. Для них это было тяжелым разочарованием, но, как и всегда, они не слишком задумывались над судьбой, ожидающей их в отдаленном будущем. Особенно этому способствовала глубокая вера в своего адмирала, убеждение, которое на морском жаргоне формулировалось двумя словами: "Наш -- сделает!"

   На рассвете 17 декабря послали "Русь" в Таматаву за более точными сведениями об Артуре, а главное -- об отряде контр-адмирала Фелькерзама.

   Тут только я узнал, что по первоначальному маршруту сосредоточение эскадры на Мадагаскаре предполагалось в Диего-Суарец, великолепном порту, расположенном на NO оконечности о-ва, главной базе французского военного и коммерческого флота в этих водах.

   Ввиду протеста Японии, энергично поддержанного Англией, наши добрые союзники "сдали" и решительно заявили, что не могут принять дорогих гостей у себя дома. Оказывается, что это известие было получено адмиралом еще на походе западным берегом Африки (где именно -- в точности не знаю). При этом Главный морской штаб сообщил, что французское правительство ничего не имеет против сбора эскадры на рейде Носи-бэ -- место, пригодное для якорной стоянки, среди островов, прилегающих к NW берегу Мадагаскара, -- и что контр-адмиралу Фелькерзаму уже приказано идти именно туда.