Расплата. Трилогия

Пошли "выволакивать" отряд контр-адмирала Фелькерзама. -- День Рождества на "Суворове". -- Настроение на отряде контр-адмирала Фелькерзама. -- Измена Hamburgp-Linie -- "Приказано ждать..."- Характеристика "армады" в приказах командующего ею. --Плохие приметы. -- Кое-что мое. -- Опять "Сляби-Арко"! -- Минные катера как оружие. -- Попытка двухстороннего маневрирования

   19 и 20 декабря свежий SSO развел в проливе такую волну, что не только пришлось прекратить погрузку, но даже и сообшение между судами производилось с большими затруднениями. На какой-то удивительного вида туземной посудине приезжали с визитом к адмиралу местный administrateur (затрудняюсь, как перевести это звание на русский язык) и начальник таможни. Между прочим, дали весьма ценное указание, а именно рекомендовали перейти на несколько миль к северу и расположиться на якорной стоянке Танг-Танг, при устье реки того же имени, где далеко выдавшаяся в пролив песчаная коса прикроет нас от господствующих в это время года южной волны и зыби.

   В ночь на 21 декабря опять послали "Русь" в Таматаву за новостями, а главное затем, чтобы узнать, что делает и что намеревается делать контр-адмирал Фелькерзам. Утром всем отрядом (за исключением "Малайи", которая опять поломалась) перешли на новое якорное место. Действительно, по условиям сезона, оно оказалось чрезвычайно удобным, хотя в лоции о нем вовсе не упоминалось.

   -- Спасибо местным французам! -- радостно потирал руки флагманский штурман. -- Хорошо посоветовали!.. Конечно, не без надежды на воздаяние! Ну, да адмирал, наверно, представит их к Станиславу на шею -- пусть чувствуют!..

   Боевые суда благополучно погрузились углем, приняв его частью с немецких угольщиков, частью с собственных транспортов.

   День 22 декабря прошел в томительном ожидании. Ни "Руси" из Таматавы, ни какой-либо вести из Диего-Суарец. Благодаря закрытию для нас этого последнего и самовластным распоряжениям главного штаба, весь расчет сбился, произошла, совершенно естественно, величайшая путаница.

   Адмирал, предполагая, что, может быть, угольщики боятся выйти из Диего-Суарец, опасаясь ареста со стороны японских вспомогательных крейсеров, о присутствии которых в этих водах получались настойчивые извещения, решил послать контр-адмирала Энквиста с крейсерами "Нахимов", "Аврора" и "Донской", во-первых, в Диего-Суарец для прикрытия перехода угольщиков, а затем -- в Носи-бэ с предписанием контр-адмиралу Фелькерзаму немедленно идти на соединение.

   23 декабря, в 5 ч. утра, крейсера ушли по назначению. Того же числа, около полдня, пришел из Диего-Суарец первый угольщик. Привез письмо от капитана 2-го ранга В. и донесение адмирала Фелькерзама. Первый писал, что из числа 5 вспомогательных крейсеров по сие время прибыл в Суарец только "Кубань"; где остальные -- неизвестно; равным образом нет никаких вестей об отряде "Олег", "Изумруд", "Грозный" и "Громкий", который должен был догонять нас. Второй доносил, что, прибыв, согласно приказанию Главного морского штаба, в Носи-бэ, приступил к переборке машин, чистке котлов и т. п. -- словом, выражаясь морским жаргоном, "разложился на составные элементы". Почти все следовавшие с ним миноносцы требуют серьезного ремонта. Раньше двух недель -- не может тронуться с места.

   Адмирал за эти дни проявлял лихорадочную деятельность. Не знаю, когда он ел, когда спал. Конечно, с разговорами никто к нему не подступался, а с его стороны были только приказания и требования различных сведений. Однажды, едва не столкнувшись со мною на трапе, он кинул отрывистое замечание:

   Каково? После большого перехода -- законный отдых! Традиция!..

   -- Старые корабли, ваше превосходительство, -- пробовал возразить я. -- Ведь переход действительно большой...

   -- А впереди -- еще больше! Если такие старые, что ходить не могут, -- черт с ними! Не надо хлама! Да нет! -- просто привычка!.. Сам пойду -- выволоку!..

   Поход отряда в Носи-бэ был назначен на следующий день, 24 декабря. 600 миль крюку, но что же делать? -- надо "выволакивать"...

   Ночью пришла "Русь" (из Таматавы), привезла известие о сдаче Порт-Артура... Было горько, обидно для самолюбия, но, в сущности, после потопления первой эскадры этот факт ничего не изменял в нашем положении.