Расплата. Трилогия

   2 марта, только к 6 ч. утра вернувшись с минными катерами из дальней ночной экспедиции, я завалился спать и даже приказал вестовому не будить меня к завтраку. Однако уже часов около 10 сам проснулся под смутным впечатлением, что на броненосце происходит что-то особенное. Начал прислушиваться. Наверху командир резким голосом, самолично, отдавал приказания; с проходившего мимо парового катера что-то кричали в рупор; в кают-компании старший офицер "разносил" за что-то вестовых; кто-то в офицерском отделении окликал встречных, спрашивая, не видали ли трюмного механика; привычной для слуха дробью доносился топот ног людей, бегущих вверх и вниз по трапам... Кажется, все как всегда -- но и в звуках голосов и в топоте ног чувствовалось какое-то особое настроение, что-то новое, непохожее на вчерашний день. Сна как не бывало. Наскоро оделся, вышел из каюты и едва не протаранил старшего механика, мчавшегося куда-то полным ходом.

   -- Лево на борт! Полный назад! Что случилось?

   -- Уходим!

   -- Как? Что?

   -- Некогда, некогда! -- и, вырвавшись у меня из рук, убежал. Заторопился в кают-компанию. По дороге едва избежал столкновения со старшим офицером, тоже работавшим полным ходом, который сначала выругался, потом извинился и наконец, уже исчезая на трапе, крикнул: "Запороли горячку!" В кают-компании застал лейтенанта Б., спешно докуривавшего толстейшую крученую папиросу. Кинулся к нему.

   -- Дорогой мой, объясните, в чем дело? Все точно сбесились!

   -- Сбесишься! -- весело крикнул он. -- Удираем от Небогатова!

   -- Расскажите толком! Я -- прямо с койки, ничего не знаю, ничего понять не могу!

   -- Ночью пришла "Regina", пароход с полным грузом провизии. Чуть свет поехала интендантская комиссия составить расписание: кому, что, в каком количестве принять, чтобы никому не обидно. Известная канитель. Вдруг -- телеграмма, сигнал, циркуляр, приказ, 30 000 курьеров: послать немедленно шлюпки, команду, разгрузить в 24 часа; чего не разберут, передать на транспорты; приготовиться к походу!.. Что за черт? Все обалдели, ничего не понимают... С берега привозят телеграммы Гаваса: "Небогатов спешно грузится углем на Крите; не сегодня завтра ждут в Порт-Саиде". Сразу поняли. Вполне одобрили. Подъем народного духа! Не будь разницы в чинах, расцеловал бы Зиновия! -- Навязать хотите? -- А вот вам масонский знак номер седьмой! -- и он правой рукой изобразил то, что Гоголь называл "обидным перстосложением". -- Ха-ха-ха! Ну, да еще потолкуем, а сейчас бегу -- дела по горло!

   Черт возьми! -- думал я. -- Становится интересно! Ведь еще вчера вечером и речи не было о таком спешном походе!

   Поднялся наверх, в штабное помещение. Там -- аврал неистовый. Именно, как выразился Б., 30 000 курьеров мечутся во все стороны. Ухитрился, однако, улучить минутку, захватить одного, в его каюте, лейтенанта С. (за последнее время мы как-то все больше и больше сходились).

   -- Знаю, что вам некогда, а потому -- без дипломатии. Не секретничайте, говорите начистоту: удираем от Небогатова?

   Он, как обычно, уклонился от прямого ответа, высказал только якобы личные соображения.

   -- Адмирал отнюдь не посвящал меня в свои планы. Я ни чего не знаю, да если бы и знал, то все равно ничего не сказал бы. Обстановка вам известна. Адмирал против присоединения отряда Небогатова, но не только вернуть, даже задержать его движение -- не имеет власти. Он даже не находится сними в непосредственных сношениях. Приказывает, направляет Петербург. С другой стороны -- категорического распоряжения оставаться здесь в ожидании прибытия подкреплений нет. Счастливая или несчастливая случайность -- незнаю... События сегодняшнего дня могу изложить детально. Кроме меня, были свидетели. Значит -- не тайна. Получив агентские телеграммы, адмирал, как всегда, ушел с ними в кабинет, но почти тотчас же вышел оттуда, видимо, взволнованный, и отдал срочное приказание: все погрузки, приемки закончить в 24 часа и приготовиться к походу. В первый момент у меня мелькнула мысль, что он для выигрыша времени хочет идти навстречу Небогатову. Я спросил: кому будем телеграфировать о рандеву или о маршруте? Он посмотрел на меня с недоумением, а затем ответил тоном, не допускающим возражений: "Никому, ничего". Теперь я шифрую телеграмму, которой кратко доносится, что эскадра "вышла на восток".

   -- Без указания -- каким путем, каким проливом?

   -- Ни намека!..

   -- Но тогда как же? Куда и как направят Небогатова?

   -- В том-то и суть! Это соломинка, за которую он хватается! Мне кажется, он все еще надеется, что ввиду такого шага с его стороны "они" откажутся от своей затеи -- либо вернут Небогатова, либо задержат его в Джибути, может быть... согласятся на первоначальный план адмирала -- прорыв с лучшими судами, а может быть (но этому я не смею верить), поймут все безумие самого нашего похода...

   Я уж давно не видел С. таким оживленным и бодрым. Да не он один. Вся эскадра словно проснулась.