Расплата за предыдущую жизнь

Смыгин не понял и смотрел на Тюляпина в попытках сообразить, что он сказал. В итоге затих, мрачно поглядывая на дорогу, которую ремонтировали пленные красноармейцы. Засыпали воронки, таскали и трамбовали землю. Таскали на носилках, вручную.

Тюляпин аккуратно объехал усталых бывших бойцов, уморённых работой и недоеданием, скрипнул от злости зубами.

— Тебе их жалко? — фыркнул Смыгин, подметив реакцию Тюляпина.

— Люди…

— Где люди? Эти? Это скоты, которых стрелять не жалко.

— Ты чего так людей не любишь, Смыгин?

— А чего их любить? Навоз должен удобрять землю, а не смердить на земле.

— А ты?

— Что я?

— Не навоз, что ли?

— Навоз, но я нужен, а эти нет.

— И кому ты нужен?

— Немцам! Они хотят освободить русских от Сталина, коммунистов. Наши задачи совпадают. Значит, я нужен им, и я уже не навоз. А вот ты — навоз!

— Это бабушка надвое сказала.

— Какая бабушка?

Тюляпин усмехнулся и не ответил.

— В городе, куда едем?

— Успеешь узнать. Покажу, — буркнул Смыгин и замолчал.

Уже на въезде в город встретили колонну военнопленных. Тюляпин медленно ехал мимо, бросая взгляды на уставших измождённых людей, многие с бинтовыми повязками. Головы опущены, по сторонам практически никто не смотрит. Сердце сжалось от такого зрелища. Колонна оказалась длинной. Тюляпин проезжал мимо, и ему казалось, что это не колонная военнопленных, пулемётная лента, которая заряжается в его сердце и душу. Лента, которая в один прекрасный момент разрядится в сторону врагов. Чем дальше, тем мрачнее становился его взгляд.

— Налево! — толкнул Тюляпина в плечо Смыгин. — За тем домом — направо.

Сначала они подъехали к какому-то дому, и полицаи покинули кузов, затем Смыгин сбегал к офицеру во второй машине и получил указание двигаться к складу.

Смыгин активно показывал куда ехать, подпрыгивал, тыкал пальцем, словно не мог сидеть на сиденье. Через высокие металлические ворота грузовик попал на территорию склада.

— Стой здесь, — бросил Смыгин и выпрыгнул из кабины. — Подпишу бумаги и узнаю к какому пакгаузу подъезжать.

Тюляпин исподлобья глянул на него и промолчал. Двор склада был заставлен битой техникой. Советская техника преобладала. В основном грузовики, но виднелись и танки.

— Закурить есть? — кто-то стукнул в дверь кабины.

Тюляпин открыл дверцу и увидел долговязового с выцветшими глазами парня в полинялой красноармейской гимнастёрке и немецкой пилотке.

— Не курю, — ответил Тюляпин и спрыгнул на землю.

— Жаль. Немцы давала, да я выкурил их уже. А они больше не дают. Работать, говорят, надо, а не курить. Ты как у них оказался?

Неожиданный вопрос встряхнул Тюляпина, и он более внимательно посмотрел на парня.

— Как и все.

Тот, вдруг, заразительно рассмеялся.

— Все из этого мира, а ты не местный. Что напортачил в той жизни?

Тюляпин опешил от услышанных слов.

— Можешь не отвечать. Я и так всё знаю. Тебе, кстати, тут недолго осталось. Обратно в свой мир желаешь вернуться или нет?

А вот эти слова зацепили Тюляпина за живое. Вспомнилась старенькая мама, мир, в котором он родился и прожил всю свою сознательную жизнь…

— Домой, — с трудом выдавил Тюляпин из себя и чуть не потерял равновесие.

— Добре. Живы будем, не помрём! — весело сказал незнакомец и пошёл к воротам с территории склада.

— Ты чего завис? Тюляпин, мать твою! — раздался резкий голос у самого уха.

Тюляпин непонимающе посмотрел на Смыгина.

— Завис чего, спрашиваю?

— Мужик подходил, курить просил…

— Какой мужик?

— Обыкновенный. Долговязый такой, русский

— На этом складе ни одного русского нет. Может, поляк?

— Нет, русский.

— И где он?

— К воротам пошёл, — махнул рукой Тюляпин.

Тебе голову напекло? Ни один гражданский к воротам в одиночку не имеет права подходить.

Тюляпин посмотрел в сторону ворот и никого не увидел. Странно.

— Садись за руль, сказочник, будем минами грузиться.

Непонятные ощущения вселились в Тюляпина. Он пытался проанализировать встречу с незнакомцем и уже не мог сказать твёрдо, была она или нет.

В кузов несколько солдат закидали ящики с минами и сами устроились среди них. ЗИС в этот раз завёлся быстро, натужно загудел и покатил к воротам. Долговязый стоял немного в стороне и спокойно курил папиросу. Увидел Тюляпина, улыбнулся и помахал рукой.

— Вот он просил закурить, — обернулся Тюляпин к Смыгину и указал на незнакомца.

— Где? Тюляпин! Башкой о дверцу ударился?

Тюляпин оглянулся туда, где стоял долговязый, но там никого не было.

— Странно.

Из города выехали с противоположной, восточной стороны. Трасса, испорченная снарядами и бомбами, уже была отремонтирована, все воронки засыпаны и хорошо накатана. ЗИС шёл прытко, несмотря на груз. Смыгин задремал. Он предварительно проинструктировал Тюляпина о месте назначения. Разгрузка будет производиться недалеко от Столбцов. Почти 70 километров в одну сторону.

Баранка тряслась под ладонями, которую постоянно приходилось крутить, чтобы грузовик не ушёл в сторону. Тюляпин обдумывал возможность побега, но за ними двигались три мотоцикла. Изрешетят машину из трёх пулемётов и всё. Надо было придумать что-то, но что?