Расплескавшийся виски

– Андрей, – перебил Макс. – Давай рассуждать. Умирает старик восьмидесяти шести лет. Смерть, как говорится, от старости. Ни у кого его смерть не вызывает никаких подозрений. К тому же у старика и сердечко пошаливало. У полиции никаких претензий к родственникам. И вдруг старший сын настаивает на судмедэкспертизе. Зачем ему это надо? Родственники тоже не понимают, почему он это делает. Так как это его законное право – требовать заключение о смерти, то такая экспертиза и была проведена. И вдруг: неприятный сюрприз! Оказывается, старик умер отнюдь не по естественным причинам. Он сам или кто-то другой помог ему уйти в иной мир. Допустим, Арчибальд и близкие не хотят верить в суицид (мало кому приятно считать, что отец самоубийца!), но они вполне могут удовлетвориться второй версией: несчастный случай. Невозможно представить, что кто-то из детей мог убить отца. Дети воспитаны в любви и уважении друг к другу, любили родителей. Все обеспеченные люди, торопить смерть отца, чтобы получить наследство, им нет резона. Так все выглядит на первый взгляд.

Но старший Кэмпбелл не успокаивается. Он не только настаивает на вскрытии, но и нанимает частного детектива! Он платит немалые деньги, чтобы установить истинную причину смерти отца. Арчибальд почему-то уверен, что отец не собирался умирать и с памятью у него все в порядке. Это убийство, настаивает он. Зачем ему это надо?

– Я тоже не понимаю. Зачем, как думаешь?

– Только в одном случае.

– И?

– Он знает, что это убийство.

– Значит, он знает, кто убийца? Тогда зачем ему нужен ты?

– А вот со вторым утверждением я поспорю. Мне кажется, он вполне искренне говорит, что подозревает всех.

– Подожди… Для того чтобы знать, у него должны быть основания. Какие у него основания? Он что-то скрывает от тебя?

– Пока не разобрался.

– А он не может быть… того…

– Убийцей?

– Ну да.

– А меня позвал тогда зачем?

– Э-э… для отвода глаз.

– Так ведь никто не считает смерть криминальной. Умер – и умер. Старик, сердце больное.

– Ты меня запутал.

– Я и сам запутался. Но его уверенность основывается на чем-то более серьезном, чем просто «не верю». Возможно, он и сам не понимает. Просто интуитивно чувствует.

– Хорошо. Это он чувствует. А на чем основаны твои доводы? Ты сказал, что согласен с Арчибальдом: убийство возможно.

– Я сказал не так. Я допустил, что это убийство.

– И на чем основано твое допущение?

– Арчи задал тот же вопрос, – ухмыльнулся Макс.

– Просвети меня. Если бы дело вел я, то я бы его закрыл за отсутствием доказательств. С чистой совестью закрыл бы.

– Андрей, ты действительно не видишь странностей?

– Не-а, не вижу.

– А между тем, все на поверхности.

Макс наслаждался произведенным эффектом: на столь категоричное его заявление «партнер по бизнесу» скорчил уморительную гримасу – у Андрея выразительная и живая мимика.

– Во всяком случае, для меня все ясно, – добавил Макс.

– Ну все, сдаюсь. Говори, не тяни, – картинно замахал Андрей руками.

– Так и быть, приоткрою завесу. Версию суицида выдвинула только полиция. Им так проще. Но его отметают все: родственники, знакомые, друзья, семейный доктор. Они считают, что это несчастный случай. В принципе, полицейские не возражают, на своей версии не настаивают. Но остальные варианты ни полиция, ни родственники не рассматривают. Почему? Не верят в убийство? Не хотят сложностей с расследованием? Пока я не видел семью, не могу сказать. Лишь Арчибальд и два друга отца… Два…

Макс на секунду замолчал. Он вспомнил, что ускользнуло в разговоре с Арчибальдом. Тот сказал, что, кроме него самого, версию убийства поддерживают два друга отца. Два! Они поговорили о дяде Роберте Мак-Лауде, но забыли о втором. А это важно. О нем надо обязательно расспросить. Интересно, кого этот второй друг подозревает?

– Однако я отметаю суицид не потому, что родственники и доктор не согласны, а по другой причине, – продолжил Макс. – По этой же причине я не могу согласиться с несчастным случаем. Подходим к главному. Представь себе ситуацию. Человек хочет уйти из жизни. Простой способ – выпить большое количество таблеток. Так?

– Да. Многие самоубийцы таким образом и поступают.

– В этом и странность.

– Не понял.

– Человек в таком случае выпивает много таблеток. Много. Он не хочет мучиться. Он возьмет из пузырька горсть и все их выпьет. Разве я не прав?

– Скорее всего.

– Ну вот и ответ.

– И?

– Андрей, такой человек не станет пить восемь таблеток, понимаешь? Он не будет отсчитывать восемь доз! Почему не шесть? Мало? Тогда почему не двадцать, чтобы уж точно умереть? Не весь пузырек? Обычно так и поступают самоубийцы! Он что, решил посчитать перед смертью, сколько ему понадобится таблеток для того, чтобы умереть? Как-то неправильно, согласись? А если восемь недостаточно? Если его откачают, дадут противоядие? Тогда зачем затея с самоубийством?

– Макс, мне даже в голову не пришло. Да, как-то не вяжется… И несчастный случай… тогда…