Расплескавшийся виски

– Ну, у сэра Эндрю был свой семейный врач.

– А… Наверное, Эндрю сам к нему ездил. Знаете, он так гонял на машине! В свои-то годы! Нет, я доктора не видел.

– То есть вы вообще его не знаете?

– Нет, – он удивился вопросу. – А почему я должен знать доктора?

– Ну да… – Макс вздохнул: действительно, почему?

– А родные? Может, дети Арчибальда или Максвелла?

– Этих просто так к деду не затянешь. – Сказал Питер добродушно. – Эндрю жаловался, что внуки редко приезжают. Хотя, постойте… – он задумался. – Мм… Когда же это было? Александр… Да-да, он приезжал к деду.

– Александр – это сын Арчибальда?

– Да. Он приезжал. Точно. Сейчас вспомню. Нет, не в тот день. Накануне. Но он быстро уехал. Я видел только его машину. А когда через полчаса подошел к дому, машины уже не было. Томас сказал мне, что Алекс уже умчался. Мог бы и подольше с дедом пообщаться.

– А зачем же он приезжал?

– То мне неведомо.

– И часто он виделся с дедом?

– Нет. Я же говорю, что Эндрю жаловался на внуков: после смерти Марии они редко стали приезжать. Но это и понятно. Молодежь… Алекс год назад женился. Сказать честно, жена у него… мм… не красавица. Ну, это тоже не мое дело, – спохватился он.

Вторая важная мысль: Александр Кэмпбелл, младший сын Арчибальда, приезжал к деду за день до смерти. А с учетом того, что Арчи во время вчерашнего разговора слегка напрягся, когда заговорили о его сыне, этот факт становится интересным.

И еще Макс отметил, что Питер часто называл старика Кэмпбелла просто Эндрю, без всяких «сэров». Очевидно, они были дружны, несмотря на разный социальный статус.

Так, за разговором, дошли они до поместья Синклеров. Недалеко виднелся еще один «касл»… Но визуально он казался меньше, чем Хилхаузи.

Питер прибавил шаг: ему не терпелось увидеть «своих» соколов.

– Я их столько лет знаю…

– Кого?

– Птиц… Соколы, ястребы, совы. Я их по именам помню. У нас было немного птиц, не сравнить с Синклерами. Эндрю любил охотиться. По молодости к нему приезжали друзья; охота была одним из развлечений в замке. Роберт был заядлый охотник.

– Роберт Мак-Лауд?

– Да, он. Эх, были времена… – взгрустнул Питер. – Но годы берут свое. Хорошо, что Эндрю продал птиц Синклерам. У сэра Генри замечательный питомник. И Стивен – сокольник – тоже славный малый. К тому же я могу всегда наведаться, поговорить с ними.

– С кем?

– С птицами. Птицы, знаете, какие… Они все понимают…

Так и дошли, беседуя, до соседского владения. Питер сразу повел Макса на птичью площадку.

Орнитология никогда не привлекала Омского, но ему было интересно понаблюдать за птицами, размещенными на лужайке и в вольерах.

Пока Питер общался со своими бывшими питомцами (да-да, именно общался: он что-то нашептывал им, а гордые птицы ворковали и ласково терлись о руку знакомого человека), сокольник познакомил Макса с ястребами, соколами и совами. Птиц у Синклеров было очень много. И все же впечатление оказалось не столь сильным. Часть птиц была закрыта в вольерах: в основном, совы. Большая часть – на лужайке. Они напряженно клекотали, когда Макс приближался. Это с Питером и сокольником они нежно ворковали, а чужаки удостаивались лишь надменного взгляда и недовольного клекота. Красивые. Особенно, когда раскрывали крылья. И все же…

Больше всего смущало Макса то, что птицы были привязаны веревками или прикованы цепями каждый к своему брусу. Вот эта зависимость свободной птицы от человека и цепей мешала восприятию. Он слушал пояснения сокольника о вековых традициях соколиной охоты и о характере каждой птицы, но взгляд все время возвращался к веревкам и цепям. «Как на эшафоте», – подумалось ему. Наверное, сокольник догадался, о чем думал Макс, и решил развеять его сомнения. «Смотрите!» – сказал он и надел специальную перчатку на руку, отвязал сокола, вернее, соколиху. Она, воркуя, пристраивалась на перчатке, перебирая лапками. А когда он поднял руку, соколиха взмыла в небо. Расправив крылья, гордая птица сделала два круга над замком и вольерами и вернулась прямо на руку человека. Удивительное зрелище!

Потом Питер объяснил, что привязывают птиц, скорее, для безопасности людей. Птицы не улетают далеко, они всегда возвращаются – привыкли к такому ожиданию охоты. Зато надо видеть, как они счастливы, когда приходит время поохотиться. Обычно в осеннее время охотятся на кроликов.

Макс и сам не понимал, почему отказался от охоты. Что, ему жаль кроликов? Неужели он, будучи сам охотником на преступников, не рискнул «идти на кроликов»? Андрюха, да – тот непременно согласился бы. А Макс – поди ж ты! – отказался.

Возвратившись в Хилхаузи, Макс увидел Томаса. Садовник сгребал осенние листья и вычищал клумбы от ненужной травы. Чуть поодаль стояла газонокосилка. Видимо, сегодня у него было много работы. «Красивый парень. Желтые волосы, голубые глаза, точеный нос и красивые губы, статный. Хотя росточком маловат». У Макса до обеда оставалось время, он решил отвлечь Томаса от дел и поговорить. Подошел поближе и протянул руку для приветствия. Томас снял рабочую перчатку, пожал руку.

– Ходили к Синклерам? – спросил он. – И что, не уговорили они вас поохотиться?