Расплескавшийся виски

Он был хорош собой: стройный, даже худощавый, подтянутый, ухоженный. Стильные очки, модная бородка и несколько великоватый нос, который, впрочем, не портил общего впечатления, выдавали в нем человека, подчеркнуто следящего за внешним видом. «Острижен по последней моде… Как денди лондонский одет», – тут же вспомнились Максу пушкинские строки, которые очень подходили Александру Кэмпбеллу. И совсем не подходила ему жена. Инес была какая-то нескладная: высокого роста, грузная, одета в бесформенную темно-синюю куртку. Лицо тоже не отличалось миловидностью: крупный нос, тяжелые щеки, невыразительные глаза, белесые волосы. Правда, когда она улыбнулась Максу, лицо ее сразу оживилось, глаза заблестели: улыбка сглаживала некрасивость. Макс подумал, что хороший макияж и другой цвет волос, например, каштановый, оживил бы ее облик. Супружеская пара выглядела странно. Со стороны казалось, что они никак не подходили друг другу. Однако Александр с нежностью держал жену под руку, и нежность эта не смотрелась притворной.

Макс ловил детали внешнего облика каждого из семьи Кэмпбеллов и наблюдал за их поведением. Он наблюдал, как они себя ведут у могил родителей, дедов и прадедов. Поглядывал и на других людей, пришедших на кладбище.

Здесь были Синклеры – соседи, у которых есть птичий питомник. Правда, были не все (Джон нашептал Максу на ухо, что седой грузный мужчина – сын сэра Генри, владельца поместья, а экзальтированная дама рядом с ним – его супруга). Людей на кладбище было много: владельцы других замков, которых в округе немало, и многие известные персоны, живущие неподалеку.

Роберт Мак-Лауд пришел позже – Кэмпбеллы уже разъезжались. Арчибальд представил Макса и попросил дядю Роберта прийти завтра на чай к четырем часам. Тот согласился и сказал, что будет с внучкой, ровесницей Ионы.

Старина Гарри – так за веселый нрав и доброе отношение к людям прозвали Кэмпбеллы Гарри Флетчера – был приглашен сегодня на ужин. Восьмидесятилетний владелец «Лаудер Касл» жил недалеко – в трех милях от Хилхаузи. Флетчер тут же позвал Макса «заглянуть на виски». «Гарри замучает вас разговорами о политике, – шепнул Арчибальд, пряча улыбку, – лучше не соглашайтесь». – «Тогда выручайте меня, придумайте повод отказаться», – так же, шепотом, ответил ему Макс.

– Гарри, мы ждем вас сегодня на ужин, не забыли? В семь. – Напомнил ему Арчибальд.

– Спасибо, Арчи. Конечно, я приеду.

– Но имейте в виду, – засмеялся Арчи, – мой русский друг может не разделять ваши политические взгляды. Обещайте не мучить его расспросами о политике. – И добавил тихо, заговорщицки, чтобы никто, кроме Гарри, не расслышал: – У нас с вами будут другие темы для беседы.

Старик удивленно кивнул и ничего не ответил.

Ритуал с возложением цветов закончился, Кэмпбеллы направились к выходу. Джесси и Иона задержались: о чем-то говорили с пожилой супружеской парой. Арчибальд указал Максу на высокого мужчину в шляпе и длинном темно-синем пальто, который как раз входил на территорию кладбища, неся в руках, как и большинство посетителей, траурный букет. Мужчина кивал знакомым, не задерживался на разговоры, спешил к могиле близких. Увидев Кэмпбеллов, остановился и поздоровался за руку с Арчибальдом и Максвеллом. «Доктор Муррей, – представил его Арчи и тут же добавил: – А это наш друг из Москвы, мистер Омский». Доктор пожал Максу руку и выдавил дежурную улыбку: «It’s nice to meet you, Mister Omsky»12.

Он явно кого-то высматривал. Макс оглянулся и проследил за его взглядом. Тут же догадался: Муррей искал Джесси. Когда он ее увидел, лицо его преобразилось. Макс сказал бы, что на бледных щеках доктора заиграл румянец, если бы он был женщиной. Но было в его взгляде еще что-то, чему Омский сразу не нашел объяснение. Увидев Джесси с дочерью, Муррей поднял руку и махнул им: я здесь! Джесси взглянула в его сторону, простилась с пожилой парой и поторопилась к выходу.

Муррей не мог скрыть приятного возбуждения. При встрече он и Джесси обменялись приветственным двукратным поцелуем в щеку. (Ого, поцелуй! Андрей бы сказал: «французский поцелуй»… Да, традиционный и широко распространенный «ля биз»13 характерен для французов. Но такое приветствие никак не свойственно строгим британцам.) А наклонившись к Ионе, доктор сказал ей, что она становится настоящей красавицей. Он хотел и ее поцеловать. Но девочка сразу же от него отстранилась и не позволила ему проявить нежность. Омский заметил перемену в ее настроении и уловил возникшее напряжение между доктором и Ионой. Вряд ли кто другой, кроме Макса, обратил на это внимание.

О чем говорит такое поведение? Либо Иона не знает этого человека и неловко себя чувствует с незнакомцем (но при встрече с Максом – незнакомым мужчиной – ее поведение было совершенно иным!), либо, наоборот, она хорошо знает Муррея, но по каким-то причинам он не пришелся ей по вкусу.