Расплескавшийся виски

– Говорили. И были правы. Вашего отца убили. А вот кто и почему, нам и надо выяснить. И не будем забывать Еву.

– Значит, вы все-таки считаете, что два преступления связаны? И что вы думаете о ее смерти?

– Арчи, я не расследую убийство Евы.

– Да-да, я понимаю.

– Но если два преступления связаны, то убийца совершил большую ошибку.

– Какую?

– А точнее, две ошибки. Убийца не подумал о возможном вскрытии. Ему (или ей) не пришло в голову, что у вас может возникнуть желание провести судмедэкспертизу. Все должны были воспринять эту смерть как естественную. Пришло время, как говорится. В этом был первый его просчет. Затем Ева. Была ли она соучастницей преступления или просто заподозрила кого-то? Была ли она опасна для преступника? Не уверен. Но он решил избавиться от девушки. И это его вторая ошибка. Думаю, преступник запаниковал. Поспешил.

– Я согласен с вами. А что конкретно вы хотите узнать у доктора?

– Мне нужно выяснить, почему он поменял препарат? И почему в сентябре ваш отец посещал доктора дважды? И, самое главное… – Макс помолчал, Арчибальд ждал, пока он закончит мысль. – Вы мне говорили, что однажды ваш отец переборщил с дозой.

– Я знаю об этом со слов Муррея.

– Вот-вот. Я и хочу поговорить об этом эпизоде. Но прошу вас помочь мне… Нам нужно так задать вопрос, чтобы доктор не усмотрел в нем некоего недоверия по отношению к его профессиональным обязанностям. Вы должны спросить, как бы невзначай, когда случилось это событие. Потом мы уточним, что он предпринял, каким образом выводил отца из подобного состояния. Это не должен быть первый вопрос… Но и не последний.

– И все-таки у вас особое отношение к доктору.

– Нет, Арчи, я подозреваю его не больше, чем Роберта Мак-Лауда или… хм, вашего сына. А еще я подозреваю садовника Томаса и миссис Стюарт.

Арчибальд удивленно слушал, в глазах промелькнула тревога. Макс понял, что тревожился он о сыне.

– Но это пока, – успокоил его Макс. – Как только я пойму, как восьмикратная доза дигитоксина попала в кровь Эндрю Кэмпбелла, круг подозреваемых сразу уменьшится. Да, еще, Арчи. Это тоже важно. – Макс кашлянул – сделал паузу, чтобы зафиксировать важность следующих слов. – Пожалуйста, предупредите Джесси, что мы хотим пообщаться с доктором наедине. Если она захочет присоединиться к аперитиву, пусть подойдет позже. Нам нужно хотя бы полчаса для мужской беседы. Это возможно?

– Почему нет. Я сейчас же поговорю с ней.

Оставшиеся несколько минут до прихода доктора Макс решил использовать для общения с женой и дочерью. Дома было все хорошо – это главное. Андрей звонил Ане каждый день, жаловался, что шеф (Омский, то есть) уехал к черту на кулички и забыл о своем партнере. На что Макс, смеясь, ответил, что «кулички» не такие уж далекие и глухие, вполне себе цивилизованные. И если он не беспокоит своего компаньона, значит, вполне справляется сам. «Правда, справляешься? – спросила Аня. – Нашел преступника?» – «Пока не нашел, но появилась зацепка», – обнадежил он жену.

«Ой-ли?» – тут же недоверчиво поинтересовался внутренний голос. Но Макс отмахнулся от сомнений и не стал рефлексировать по этому поводу.

***

Доктор пришел ровно в семь. Арчи и Макс встречали его в холле.

– Добрый вечер, Джон, – сказал он дворецкому, отдавая ему пальто и шляпу.

– Рады видеть вас в Хилхаузи, доктор, – ответил Джон, чуть склонив голову.

– Опять льет, – посетовал Муррей. – Хорошо, хоть вчера погода нас побаловала.

Он поздоровался за руку с Арчибальдом и Максом.

– У нас гости? – сверху, с балкона спросила Джесси. – Я услышала звонок.

– Ваш брат пригласил меня на аперитив, Джесси. Буду рад, если вы присоединитесь к нам, – ответил Муррей довольно и кивнул ей в знак приветствия.

– Да, Чарльз, я присоединюсь к вам, но чуть позже. Начинайте без меня.

Макс впервые услышал имя доктора – его зовут Чарльз. И Джесси обратилась к нему по имени. Как минимум они дружны. Как бы выяснить, насколько они дружны?

Мужчины поднялись в каминную залу. Юна уже приготовила небольшое сопровождение к алкоголю: различные тарталетки, орехи, кусочки сыра. Муррей, зайдя в комнату, где он уже однажды присутствовал при других обстоятельствах – освидетельствовал смерть своего пациента, окинул взглядом убранство, тихо произнес: «М-да… расплескавшийся виски…» – и покачал головой. Затем он поинтересовался, есть ли в домашней коллекции скотч Хайленда? Арчи хмыкнул: конечно, в коллекции Эндрю Кэмпбелла осталось много сортов скотча из винокурен17 шотландского высокогорья и предложил несколько бутылок на выбор. Муррей остановился на «Гленморанджи» восемнадцатилетней выдержки, Арчибальд выбрал один из своих любимых – «Гленливет». Макс решил было не заморачиваться и, как обычно, заказать шестнадцатилетний «Лагавулин», но Арчи посоветовал ему попробовать скотч, который выбрал доктор. Омский согласился. И правильно сделал. Результат ему понравился: у «Гленморанджи» вкус был совершенно иной – цитрусовый с привкусом изюма и меда, что добавило новых ощущений в понимании вкусового разнообразия шотландского напитка.