Расплескавшийся виски

– Как вам сказать… Сначала я не соглашался с полицейскими. Вообще-то, если бы Арчибальд не затеял судебно-медицинскую экспертизу, – он кивнул на Арчи и покачал головой, – я бы не сомневался, что мистер Кэмпбелл умер естественной смертью. Так бывает и с молодыми людьми. Сердце иногда останавливается. А уж у пожилого человека, да еще с хронической сердечной недостаточностью, сердце изношено. Во всяком случае, внешне все выглядело именно так: внезапная остановка сердца. Результаты вскрытия, если честно, меня озадачили. Я подумал, что ваш отец, Арчи, просто выпил больше таблеток, чем надо, по забывчивости.

– Вы считаете, что такое возможно?

– Поначалу такое объяснение мне казалось более убедительным. Но потом… Знаете, человек может решиться на суицид очень быстро, в течение какого-то мгновения. Мы уже никогда не узнаем о причинах такого решения, но сегодня я склонен согласиться с выводами полиции.

– То есть насильственную смерть вы отвергаете вообще? – спросил Макс.

– Насильственную? Вы имеете в виду убийство? – неподвижное лицо доктора как будто чуть-чуть пробудилось. Некое живое чувство, пока неясно, какое именно, отразилось на бледном его лице. – Ну, если бы мы жили в Нью-Йорке, – доктор кашлянул, – или если бы имелись какие-то причины для убийства пожилого человека, я, может быть, и согласился бы с такой версией. Смерть его теоретически могла быть выгодна лишь детям, которые претендуют на наследство. Но все дети мистера Кэмпбелла обеспеченные люди, самодостаточные, известные. Они, наоборот, всячески поддерживали отца после смерти матери, были с ним близки. Нет-нет… Для того, чтобы утверждать подобное и рассматривать всерьез версию убийства, нужен мотив. А мотива-то нет.

– Значит, в убийство вы не верите?

– Не верю.

– И отказываетесь от первоначального мнения о том, что произошел несчастный случай? – спросил Макс.

– Я нахожу, что такая версия менее вероятна, чем суицид.

«Ого, – подумал Макс, – сегодня уже второй человек пытается убедить нас, что ошибался в своих прежних выводах. Первый, Мак-Лауд, поначалу настаивал на версии убийства, а второй, Муррей, счел смерть Кэмпбелла несчастным случаем. И оба, спустя всего лишь месяц, поменяли оценку данного события! Теперь они почему-то соглашались с доводами полиции: старый друг Мак-Лауда и пациент доктора Муррея, оказывается, покончил с собой! И что же заставило этих джентльменов изменить свое мнение? Вот что интересно».

– Доктор, а помните, вы рассказывали, как однажды мой отец по ошибке принял несколько таблеток сразу и вам пришлось вводить ему противоядие? – вступил в беседу Арчибальд.

«Очень вовремя, Арчи! Надо последить за реакцией Муррея», – Макс мысленно поблагодарил Арчибальда за вопрос.

– Мм… Да, припоминаю. Такой случай был. – Доктор сказал это как-то неуверенно.

– Так что же тогда произошло? И когда это случилось?

Что-то изменилось в поведении Муррея. Макс пытался понять, что именно. Его непроницаемое лицо не поменяло выражения. Однако руки! Да-да, руки – тонкие и красивые кисти рук – вдруг «заиграли»: пальцы правой стали чуть заметней барабанить по бокалу, левая рука потянулась к закуске и нервно «выбирала» тарталетку. Макс следил за ним боковым зрением. Что именно взволновало доктора? Он не хотел рассказывать об этом эпизоде? Почему? Рядовой эпизод, в общем. Или… Или?.. Ему пришла в голову интересная мысль. Надо будет обдумать ее чуть позже. А сейчас нужно внимательно слушать доктора и не упустить ни малейшей детали.

– Это было… год назад приблизительно. Да-да, зимой. Можно посмотреть, если это важно, по моим записям. – Муррей постепенно успокаивался. – Эндрю сам позвонил мне, сказал, что выпил лишнее лекарство. Его тошнило. Я приехал с электрокардиографом. В общем, больших проблем не было. Если мне не изменяет память…

«Надо же, доктор жалуется на память. Отчего? До этого он прекрасно помнил, какие назначения он делал своему пациенту, как часто они встречались и даже про отекшие ноги старика не забыл сообщить».

– …если мне не изменят память, – повторил он, – мы ограничились лишь сорбентами. Я не вводил ему противоядие. Не было необходимости.

Арчибальд взглянул на Макса, но ничего не сказал в ответ. Макс качнул головой, что означало: не надо. Кажется, они поняли друг друга. В прошлый раз доктор говорил Арчибальду о том, что ввел отцу противоядие. В этот раз он пересказал эпизод несколько по-другому. Макс решил не настаивать на деталях: такая настойчивость может оттолкнуть Муррея. Главный факт они зафиксировали: доктор солгал. Вопрос только в том, когда: тогда или сейчас? Или… Или, вообще, выдумал эту историю? Тогда для чего? В чем был его интерес?

– Я понимаю вас, Арчи. Поверить в то, что ваш отец покончил с собой, трудно. Но ни вашей, ни чьей-либо вины в этом нет. Это было его решение.

Вот так! Доктор не просто допускал, что такое возможно, он считал, что это единственно возможная версия. Но зачем ему это надо? Почему он переменил свое мнение?