Распорядок агонии

И принялась лопать обалденную похлёбку, от которой гораздо больше толка, чем от пустопорожнего трёпа. О чём тут рассуждать? О том, что все мои друзья по-прежнему мне нужны? О том, что умри кто-то из них, я отгоревала бы в рекордные сроки? Зато долго бы ещё вспоминала, какую пользу они приносили. И объявила бы негласный конкурс на замещение вакансии. Всё это и так понятно. Всем. Так чего сопли на кулак мотать? И чужие нервы – мои, с некоторых пор, реагируют только на досадные помехи для моих затей.

– Ты можешь в двух словах популярно объяснить, что с тобой происходит? – взяла меня в оборот Джен, едва я бросила ложку. – Без всяких медицинских терминов, которые меня достали, – поморщилась она в сторону Эби.

– Как раз медицинскими терминами и не выйдет, – сыто вздохнула я, присматриваясь к котелку с чаем.

– Не получишь, пока не ответишь, – холодно поклялась свекровушка.– Ну?

– Хорошо, – пожала я плечами. – С чего начать?

– С Вейтела, разумеется.

– Меня беспокоит его благополучие, – честно описала я свои чувства. – Но при таком количестве разномастных разнокалиберных нянек мой сын не пропадёт. Это я ощущаю, как любой прямоходящий свои ноги.

– Это всё? – включила придирчивую врачиху Эби.

– Я не скучаю по нему, если ты об этом. Фантомная боль, – вспомнила научный термин, лучше всего описывающий моё чувство к сыну.

– Понятно, – задумчиво оценила докторица с безразмерным стажем. – Мы так и думали.

– Рада, что не разочаровала. Что-то ещё?

– А Джен? – не отказалась Эби от намерения влезть мне в ороговевшую душу.

– Честно?

– Пожалуйста, – тепло попросила свекровушка.

– Твой смертельный страх за мою судьбу вызывает лишь досаду. И облегчение, когда ты начинаешь меня ругать. Твоя злость действует на меня более благотворно. На наши отношения тоже.

– Не могу же я не бояться, – проворчала она.

– Бойся. Я потерплю. Чтобы вы поставили на этой теме крест, могу лишь добавить: меня волнует благополучие всех близких. Но чем они дышат – убей, не чувствую.

Я попыталась собрать в кучу все воспоминания последних месяцев: они хладнокровно и расчётливо подтвердили мой вполне научный вывод.

– Ну, чего любуешься? Пей свой чай, полоумная, – втиснулась в размышления Эби, как профессиональная пенсионерка в очередь на почте.

– Мозги забекреню! – лениво пригрозила я.

И подумала, что мы с девчонками давно общаемся на волне пикировок – и не вспомнить, когда это началось. Они хорохорятся и выделываются в попытке обмануть приговорённую. Ладно, Джен, а врачихи-то чего вымудривают? Если они в своих клиниках так же шифровались от смертельно больных пациентов, их, надо думать, ненавидели. Врач должен излучать надежду. А не олицетворять счёт за похоронные услуги по высшему разряду, которые самому усопшему нужны, как медузе штаны.

– Со своими мозгами разберись, – буркнула Эби, подталкивая кружку к моему носу. – Давай быстрей.

– Мы что, торопимся? – удивилась я факту нашего заседания, если уже горит сниматься с места.

– Обернись! – нарочито зло фыркнула Джен.

Свекровушка решила следовать моим рекомендациям и очень старалась.

Я обернулась.

– Алеса-а-ар! – понеслась, увязая ногами в песке и страшась обмануться.

Мой опекун, мой богатырь, мой красавчик – мой-мой-мой – снисходительно улыбался, шагая навстречу. Шаар-гар приветственно покачал головой, толкнулся и пошёл вверх, забирая в сторону массовых купаний, где призывно голосила Гра-ара.

– Мейхалт!

Лощёный герой девичьих грёз качал меня на руках и смущённо смеялся, когда я зацеловывала всё, до чего дотянулась на его небритой роже.

А двум головорезам – Арандару с Вутардаром – тискать себя не позволила. Алесар с Мейхалтом – это семья, а для прочих мужиков у меня скелет не казённый! Так что просто попрыгала вокруг них под добродушные смешки гигантов-северян. Шех и давным-давно выросший Чох – теперь закадычный дружок Мейхалта – залезли на меня с двух сторон. Они пищали в уши и пытали меня горькой укоризной в громадных блестящих глазах.

Я гладила малышей и всё что-то говорила, говорила, говорила…. Пока меня не подняли и не потащили обратно к девчонкам. Я лежала в руках Алесара, прижимая к себе пушистые мурчащие комочки, и думала о том, что теперь-то у нас появятся настоящие военные планы, а не бабская бредятина.

Глава 7

В которой наша война делает кульбит…

Час от часу не легче

Девчонки поговорили со мной по душам, и обеим стало легче. Я вспомнила слова Франсуазы Саган, дескать, прощение означает, что всё уже кончено, и моментально их простила за докучливый допрос. Естественно, в корыстных целях: надеялась, что прощённые они отстанут раз и навсегда. И будут думать лишь о деле, раз уж к нам подоспели военно-воздушные силы Однии. Я, конечно, не одобряю грубую силу, но мой отряд совсехстороннего реагирования просто сногсшибателен!