Распорядок агонии

– Вижу. Джарат, я рада, что у тебя появился новый друг. Надеюсь, ты не свихнёшь ему мозги на скоротечной мести безмозглым?

– Нет, – нахмурился капитан. – Я моряк. А нетерпение в море губительно.

– Вы уже договорились? – уточнила я у Сарга, косясь на гримасу дикаря, посвящённую лично мне.

– Почти.

– Он не назвал своего имени?

– Есть идеи? Потому, что времени в обрез. Джарат нам нужен в трезвом уме. А ему успели заморочить голову ненужной сейчас проблемой.

– Внимающие много знают, – намекнул Арнэр, чтобы дамы поторопились шевельнуть мозгами.

– Что за проблема? – досадливо прогундосила Эби. – У него уже есть имя: псих.

– У меня нет идей, – открестилась я, поскольку тех и вправду не было.

Неудачное поименование этого… психа могло внести разброд в тонкую душевную организацию наших птеродактилей. Те склонны носиться с нею даже чаще Эби.

– Полагаю, имя Космос будет достаточно величественным для такого высокомерного засранца? – тихонько шепнула Джен, притянув к себе ухо Сарга прямо за волосы.

– Я твой должник, – выдохнул он и повернулся к Джарату.

– Космос! – гордо озвучил тот наше творение.

И развернулся к морде, на которой большими буквами было выведено: так и знал, что от вас нечего ждать. Впрочем, морда сосредоточилась на обновке: потянулась носом в небо, проинспектировала его габариты и примерила на своё достоинство. Размеры совпали, и свеже окрещённый нарт благосклонно прекратил морочить всем голову. А мужики вчетвером поспешили приладить на него запасное седло.

– Вы не передумали проводить сражение в партизанской манере? – поинтересовалась Эби, вылезая из пасти Хуур-гара, где тот знакомил её с какой-то шишкой на десне. – Ксейя, давай сюда аптечку.

– У Джарата больше двух сотен ребят, – напомнил Тахтуг и залез в освободившуюся пасть, словно проверял, всё ли там на месте: – Сиятельная, это серьёзно?

– Это рыбья кость, – пренебрежительно ознакомил врач с диагнозом нервного папашу. – Впилась и подарила вам замечательный гнойник. Надеюсь, вы не собираетесь оставить его на память о вашей последней рыбалке? Нет? Тогда пошёл вон!

С некоторых пор нартии уразумели, чем эта пигалица отличается от прочих людей. Теперь она могла запросто обзывать самых брыкастых нартов и не получать нагоняй: эти эгоцентрики весьма трепетно относились к своему здоровью. У человечества появилась ещё одна возможность не дать нартиям оборзеть: шантажировать их медицинским обслуживанием, имеющимся лишь у него.

– Вы хотите дать морячкам в руки оружие? – продолжила я выяснять диспозицию, оттащив Тахтуга к Саргу с Арнэром.

– А ты против? – рассеянно удивился Харлат.

Он любовался подругой, задница которой торчала из пасти, способной вмиг перекусить её пополам.

– А они?

– Они сами вызвались, – напомнил Сарг и заспорил с Тахтугом.

Я отползла от них к новой парочке, что осваивала верховую езду с обеих сторон от седла. Противу ожиданий, Космос отнюдь не выглядел лошадью, попавшей под тотальную мобилизацию средств передвижения.

– Значит, ты с нами?! – проорала я капитану поздравления.

– Ты права, Сиятельная! Если безмозглые домой не вернутся, то и моя старуха ещё поживет!

– Это ты ему чего-то наобещал? – прошипела я в морду его космического величества.

Тот покачал головой и ткнулся в меня носом, дескать, это я запудрила мужику мозги.

– Не ври. Я бы ни за что не стала его обнадёживать. Мне и самой скоро помирать.

Космос вновь отрицательно помотал башкой, напророчив мне многие лета жизни.

– Надоели вы мне все с вашим пустым оптимизмом, – вздохнула я, положив руку на морду, с которой у меня не сложилось. – Ты присмотри за ним. У него здесь никого, кроме тебя.

Нарт презрительно фыркнул и задрал голову, давая понять, что и без сопливых как-нибудь разберётся. Я не возражала, ибо сама уж точно не собиралась больше ни с кем, ни в чём разбираться. Мне и без них скучать не приходилось: ажиотажный спрос на оборотня торопились удовлетворить до окончания срока его эксплуатации. Ибо дело захвата добычи – отменных западных доспехов – опять зависело от оборотистости приманки, заброшенной на крючке во вражьи ряды.

А там нас ожидали четыре когорты восемь на восемь. Две с половиной сотни безмозглых, выживших после бомбардировки пристани назло бомбардировщикам. Нартии ненавидели живучих гадов за их обман: те обязаны были сдохнуть, но снова бегали, как новенькие, и бренчали железом.

Мы подоспели как раз в тот миг, когда когорты двинулись на строй катаяртанцев. За ними приготовились биться с бывшими хозяевами моряки. У этих интересы не менее шкурные, чем у местных: они тоже защищали тех близких, что были далеко отсюда. Так бывает. Солдат падает с простреленной головой при форсировании Днепра, защищая семью, что ждёт его на берегах Ангары. Кому как, а для него это совсем рядом – рукой подать. География вопроса проста: всё моё – моё. От одной границы до другой моего «моё», так что лучше не лезь.