Распутник

Я уже потерял нить разговора. О чем она вообще?

Я остановил «Рендж Ровер» возле ворот, заглушил двигатель и вышел. Мечта обошла машину и присоединилась ко мне.

Формально владения пока принадлежали мне. Еще несколько недель назад я планировал передать их своей матери, но теперь она лишилась и этой привилегии. Можете считать меня мелочным, но я остался не в восторге оттого, что она отправила человека, чтобы тот спугнул мою девушку. Поэтому, согласно текущему положению вещей, моя мать, Сесилия и Дрю должны до конца месяца свалить отсюда к чертям. Куда именно – не знаю и знать не желаю.

Я потянулся взять Белль за руку, как вдруг заметил грузовые машины. Три фургона с открытыми кузовами выстроились ровным рядом перед парадным входом. Молодые парни в комбинезонах что-то кричали друг другу на польском, пока закидывали в них мебель.

– Дэвон? – из леса донесся голос моей сестры. Я обернулся и увидел, как она выходит из-за густой завесы деревьев, придерживая рукой подол. – Это правда ты?

Сестра помчалась ко мне. Сердце подскочило к горлу. На миг она стала похожа на Сеси, с которой я вырос. Ту, которую я держал за ноги, представляя, будто ее светлые кудри – это швабра, и подметал ими пол, пока она хихикала. Я издавал неприличные звуки, уткнувшись ей в живот, и говорил, чтобы прекратила пукать. Научил щелкать пальцами и насвистывать песню Patience группы Guns N’ Roses – и не только припев.

– Сесилия. Это моя спутница жизни, Эммабелль.

Сесилия резко остановилась, оглядывая Белль с головы до ног. Я увидел Мечту ее глазами. Потрясающе красивую женщину, всего добившуюся собственными силами и одетую так, будто готова фотографироваться на обложку журнала Vogue.

– Привет, – Сеси улыбнулась и нерешительно протянула Белль руку.

А Белль, схватив ее, притянула мою сестру к себе и крепко обняла.

– Ты красивая, – выпалила Сесилия, когда сумела высвободиться из сокрушительных объятий Белль.

– Спасибо! У тебя в руках… пого-стик?[34] – Белль выпятила нижнюю губу, слегка округлив глаза.

Сесилия рассмеялась, и я понял, что она и впрямь держала в руках пого-стик. Я сразу просиял.

– Раньше мы носились по лесу наперегонки на пого-стиках, чтобы усложнить задачу, – пояснил я. – Я каждый раз выигрывал.

– Каждый. Раз. – Сесилия со стоном ударила меня по руке. – Даже когда он уехал в школу-интернат, я каждый день продолжала тренироваться. А когда он возвращался домой, то все равно утирал мне нос. Я хотела попрыгать в последний раз, прежде чем… ну… – Сесилия с улыбкой повернулась ко мне. В ее глазах виднелась печаль, но никакого гнева или злобы.

– Уже съезжаете? – спросил я.

Она кивнула.

– Мама больше не может позволить себе здесь оставаться. Счета слишком велики. Незачем откладывать неизбежное. Она поедет в Лондон и остановится у подруги.

– А вы с Дрю?

Сеси смахнула со лба взмокшие пряди волос.

– Дрю нашел работу! Ты можешь в это поверить?

– Нет, – невозмутимо ответил я.

Она рассмеялась:

– Да! Он начнет с нуля. Помощником администратора в частном банке в Канэри-Уорф. Ты можешь представить, как он ходит за кофе и забирает чужие вещи из химчистки?

Я правда не мог, но все же был рад, что ему удалось найти себе применение.

– Я подала документы в университет. Думаю, стану ветеринаром, – она робко улыбнулась.

– Я заплачу, – предложил я. В конце концов, Сеси не участвовала в планах, которые мать и Луиза строили против Белль.

– Спасибо. – Она потянулась и сжала мою руку. – Но от небольшого студенческого долга еще никто не умирал, да и мне пора заняться чем-то самостоятельно, ты так не считаешь?

Как раз в этот момент мама решила устроить эффектное появление посреди разыгравшейся странной сцены, выйдя из дома с коробкой, полной безделушек.

– Сесилия? Господи, что здесь за переполох? Я…

Белль повернулась посмотреть на нее. Как только они встретились взглядом, мне стало ясно.

Во-первых, они обе сразу поняли, кто есть кто.

А во-вторых, если кто-то собрался кого-то убить, то я бы поставил на Мечту и даже не счел это рисковым вложением.

– О. – Мама поставила коробку на землю и поднесла ладонь ко рту, будто мы оба стояли на ее подъездной аллее полностью голые.

Мама никак не могла отвести взгляда от живота Эммабелль. Та в свою очередь покровительственно гладила его рукой, будто стоявшая перед ней женщина попытается украсть у нее ребенка, если она не будет осторожна. На ее животе все еще виднелся неглубокий, едва заметный шрам, оставшийся после тяжелого испытания с Фрэнком, но Белль сказала, что так ей даже больше нравится. Ее беременность обрела историю. Свидетельство того, как наш ребенок драгоценен и уникален.

– Белль хотела перед отъездом посмотреть, где я вырос. Я сегодня разобрался с завещанием. Все сделано. – Я опустил руку на плечо своей девушки.

Мама все так же смотрела на живот Белль с неистовой тоской.