Рассеять тьму

– Как его могли сделать твоим опекуном, если Оливия так его ненавидела?

– А при чём здесь эта старая дура? Ирл был другом семьи – моего отца и матери. И мать перед тем, как покончить с собой, обратилась к Ирлу с просьбой обо мне позаботиться.

– Прости, что задам следующий бестактный вопрос, но… Оливия рассказала, что Ирл убил нашего деда, косвенно повлиял на смерть твоего отца, а твоя мать именно из-за него покончила с собой, Почему ты всё-таки доверяешь этому человеку?

– Наш дед напал на Ирла, что тому оставалось делать? Он оборонялся. Моя мать стала любовницей Ирла после смерти моего отца, а не наоборот, как втемяшила себе в голову драгоценная бабуля, а отца убили Инквизиторы, Ирл и сам-то выжил чудом. А связь с матерью… он пытался вытянуть её из депрессии. Как мог. И её последнюю волю он выполнил – помогал мне во всём. И продолжает помогать. Но, кажется, словам Оливии ты доверяешь больше моих? Почему?

– Не могу понять, зачем ей лгать мне?

– А мне – зачем? К тому же, возможно, она сама верила в то, что говорит? Оливия – пленница своих фантазий. Возможно, вся проблема в том, что она не покидает дома, и тот постепенно сводит её с ума?

– Почему она не уходит?

– Верит, что так, якобы, она защищает мир от живущего в доме зла.

– Столько новостей и одна новость хуже другой, – покачала я головой.

– Что поделать? Тайны тёмных магов редко бывают приятными, дорогая моя, – ободряюще похлопал меня по руке Адейр. – Кроме того, – мягко продолжил он, глядя на меня чуть исподлобья, – между тобой и чёрным проклятием пока ещё стою я. Не бойся, пока я жив, дом тебя не тронет.

«Но если я свяжу свою жизнь с тобой? Если у нас будут дети? Тогда, рано или поздно, дом всё равно получит всё?».

Но об этом я не спросила.

Да и Адейр пока не делал никаких предложений.

Вместо этого, с моих губ сорвался совсем другой вопрос:

– Ты видел тех, кто напал на тебя в тюрьме.

– И да, и нет. Фигура была вполне себе реальной, но лицо скрывала маска, а фигуру – балахон. Могу сказать только одно – это маг и с нехилым таким потенциалом.

– У тебя есть хоть малейшие подозрения о том, кто это может быть?

– Нет. Но уверен в одном – всё происходящее звенья одной цепочки. И ещё – убийца как-то связан с тобой.

– И ты точно уверен, что это не обожаемый тобой Ирл?

– Я же сказал – на сто процентов. Всё не может быть настолько простым и очевидным, дорогая кузина. Убийца где-то рядом, но это точно не Ирл.

– Ладно, – кивнула я. – Будем надеяться, у нас ещё достаточно времени, чтобы как следует подумать об этом. А сейчас, если не возражаешь, я займу твою ванну?

– Пользуйся, как своей, дорогая кузина, – его улыбка показалась мне паскудной.

Радостная, но с червоточинкой язвительности.

Оставшись в уединении, под горячими парами и мягкий, убаюкивающий шёпот льющейся из крана воды, я потихоньку успокоилась и, размыливая пену между ладонями.

Никак не могу принять тот факт, что между мной и Адейром существует сильное сексуальное притяжение. Я пытаюсь отрицать его наличие и это порождает внутренний конфликт. И хватит обманываться! Меня к кузену притягивают не только гормоны. Мне интересно с ним. И, положа руку на сердце, случись завтра крупные неприятности, с которым справиться в одиночку не под силу, к кому я обращусь за помощью в первую очередь? Не к Ворону и не к Мейсону, как сделала бы буквально ещё позавчера – я пойду к Адейру. Это ответ к вопросу о доверии.

А раз я готова обращаться за помощью, раз я готова просить об одолжении, значит, глупо утверждать, что между нами, кроме химии, ничего нет? Да и химия на пустом месте не возникает.

Может быть, я потому сопротивляюсь изменчивым чувствам, что изначально назначила себе на предмет сердечных воздыханий Ворона? А теперь чувствую себя легкомысленной и недалёкой? Но не глупее ли продолжать седлать конька, который дальше явно не повезёт?

Что бы я посоветовало кому-то другому, оказавшемуся на моём месте? Принять ситуацию и наслаждаться тем, что есть, а завтра пусть будет завтра – оно само о себе позаботиться.

В конце концов, дела сердечные всегда сложно контролировать разумом.

На этой позитивной ноте я решила завершить с омовениями и самокопанием.

Мне казалось, что всё вокруг должно просто кричать о сладком бесстыдстве, что царило тут всего полчаса назад, но комната выглядела как обычно. И Адейр выглядел как обычно. И ни на чём, кроме наших душ, не осталось следов.

Пока я купалась, Адейр успел разжечь камин, подставить к нему два кресла и пристроить между ними столик. А ещё в комнате чудесно и горько, восхитительно пахло кофе!

– Вот! – развёл Адейр руками. – Решил проявить инициативу. За окном совсем погода разыгралась, а нам ещё в лес тащиться, так что я тут подумал – неплохо было бы согреться. Выбор колебался между глинтвейном и кофе. Мне показалось, последнему ты больше обрадуешься?

На этот раз улыбка у меня была искренней.

– С выбором ты не прогадал.

Я удобно устроилась в кресле и приняла чашку из бледных пальцев кузена. В полумраке сгущающихся от туч сумерек они отливали перламутром, как внутренняя сторона морской раковины.