Рассекая ветер

Какэру оперся рукой о спинку сиденья и немного наклонился вперед, чтобы полюбоваться проплывающими за окном пейзажами.

– Хорошо, что сегодня нет ветра. А моря пока не видно.

Он заметил, как Киёсэ открыл глаза и посмотрел на него, словно говоря: «Почему ты такой беззаботный?»

– Я уверен, Муса успеет вовремя все понять. Давай будем верить в него, – сказал Какэру, все еще глядя в окно.

Киёсэ снова вставил наушник в ухо и пробормотал:

– Нам только это и остается.

Из десяти этапов Хаконе Экиден второй – от Цуруми до Тоцука – был самым длинным и составлял двадцать три километра. К тому же после четырнадцати километров был полуторакилометровый подъем Гонтадзака. А после него небольшие подъемы и спуски. И на последних трех километрах после отметки в двадцать километров еще один подъем.

И дистанция в двадцать три километра, и многочисленные подъемы и спуски во второй половине делали этот этап сложным и ярким, что подчеркивало его неофициальное название «Цветочный этап». Помимо общей физической формы от бегунов требовалось крепкое психологическое состояние и упорство для преодолевания давления и трудностей. Кроме того, нужна была сообразительность, чтобы предугадывать характер развития бега, и определенное умение, чтобы быстро подстраивать стиль бега под спуски и подъемы.

Муса разгонялся в стабильном ритме по относительно ровной дороге до станции Йокогама. Набрав темп, он выскочил на подъем Гонтадзака и через четыре секунды понял, где оказался, потому что к его ногам будто привязали тяжелые гири и они больше не двигались вперед.

Разрыв между ним и участниками команд Дзёнана и Дотидо, с которыми он бежал рядом, становился все больше и больше. Муса старался двигаться с одной с ними скоростью, но понял, что это невозможно.

«Что же я наделал?» – Муса наконец осознал, что холодный ветер бьет ему в лицо. Плотно облегающие нарукавники впитали пот и теперь были влажными.

Он чувствовал, как кровь прилила к голове. Словно ветер, ворвавшийся в комнату через открытое окно и колыхающий занавески, окружающие его звуки разом ворвались в уши. Маленькие магазинчики, выстроившиеся вдоль шоссе. Громкие голоса зрителей, слившихся в единую человеческую стену. Мирные картинки Нового года в пригороде.

«Разве я не смотрел телевизор в Цуруми вместе с Какэру? Одиннадцать бегунов, участвующих во втором этапе, имеют результаты лучше двадцати девяти минут на десять тысяч метров. Это относится и к бегунам из команд Дзёнана и Дотидо. Даже если бы я попытался не отстать от этих двоих, я бы только погубил себя».

Близнецы говорили, что в соревнованиях, в которых легко угадать результат по личным зачетам спортсменов, нет ничего интересного. Муса подумал, что это неправда. Даже если разницу в способностях можно легко определить по цифрам. Это ведь не соревнования на стадионе, а эстафета Экиден. «Я бегу сейчас, потому что мне вручили эстафету, и мне нужно передать ее следующему». Это не бег на десять тысяч, где все бегут по ровной дорожке на стадионе. Эти двадцать три километра с подъемами и спусками составляют лишь десятую долю расстояния от Токио до Хаконе. Это лишь малая часть длинной дистанции, которую преодолевают десять человек.

«Второй этап – это всего лишь пролог, который предшествует будущему развитию борьбы, пока неизвестному. Я не должен чувствовать себя подавленным, мне нужно просто пробежать пролог так, как подобает. Иными словами, с холодной головой, уверенно, чтобы хоть немного продвинуть команду вперед. Даже если я не смогу поддерживать их скорость, то должен внимательно следить за развитием гонки и искать свой шанс».

«Прежде всего надо попить на пятнадцатом километре», – подумал Муса. Он все переживал, что замерзнет, но бежал в быстром темпе и изрядно вспотел.

А потом… Муса вспомнил, о чем его предупреждал Киёсэ: «Двигайся осторожно на спуске с Гонтадзаки. Если ты успешно пробежал наверх, ты сможешь в том же ритме спускаться. Но нельзя ускоряться вниз по склону, потому что тогда ты точно проиграешь. На спуске нужно слегка сдерживать скорость, чтобы сэкономить силы. Настоящее испытание второго этапа – это подъем в гору на последних трех километрах. Нужно терпеть до этого момента и бежать за остальными».

«Понял, Хайдзи-сан», – Муса кивнул сам себе и молча поднимался на Гонтадзаку.