Расширение прав и возможностей женщин в России

С одной стороны, Октябрина исключительно выиграла. Очевидно, что принадлежность к сети кризисных центров придала ей чувства достоинства, гордости и целеустремленности. Она сама признавала это. Кроме того, сеть давала эмоциональную и психологическую поддержку. Октябрина сохраняла тесные дружеские связи с коллегами из других кризисных центров. Она также могла ездить, посещать тренинги в России (Москве, Пскове и других городах страны), в других странах – союзниках бывшего СССР (например, Монголии), время от времени выезжать за рубеж (Лондон, Бостон, Италия). Часто Октябрина язвительно отзывалась о международных организациях – спонсорах. В одну из моих последних поездок в Тверь летом 2004 года мы сидели в кафе и говорили о том, как мне сложно описать наш совместный проект. Когда я сказала, что я использую «Маленького принца» как своеобразный талисман или лейтмотив всей книги, Октябрина улыбнулась и без промедления произнесла ту же саму фразу, которую Валентина вспомнила на нашей презентации в Корнеле: «Мы ответственны за тех, кого приручили». Немного помолчав, она насмешливо добавила: «Фонды забыли об этом! Если они хотят изменить мир, им придется изменить свою политику!» Такие слова – обращенные к этнографу – не мешали ей признавать положительные стороны спонсорской поддержки и плюсы, которые она получила, взаимодействуя с фондами. Принадлежность к кризисному центру давала значительный культурный капитал. Несмотря на тяжелую борьбу, Октябрине удалось сделать так, чтобы ее деятельность была полезной на местном уровне. По ее истории мы видели, что она прошла большой путь: из уязвимого чужака она превратилась в известного в Твери человека и даже баллотировалась на выборах в городской совет. (Когда Валентина прочла эту главу, она сказала, что у Октябрины появился «политический вес».) И все же, когда я наблюдала за ней, меня поражало, насколько далеко от нее были так называемые легкие деньги НПО. Средства, предоставленные международными агентствами, были скромными и давались на ограниченный срок. Это не позволяло сосредоточиться исключительно на работе кризисного центра. Как мы видели, фонды отдавали предпочтение расширению сети, а не укреплению и увеличению уже имеющихся центров. Спонсоры быстро выдавали стартовый капитал молодым и растущим кризисным центрам, а дальше поддерживать их не могли. При таком распределении средств Октябрина находилась в невыгодном положении. Провинциальное расположение Центра изначально помогло Октябрине привлечь внимание представителей спонсоров, но этот же фактор мешал ей встать на ноги. Даже в разгар кампаний денежная помощь направлялась в московские организации, которые действовали как центральные узлы распределения, а провинциальные центры получали финансирование только под конкретные проекты (ограниченные по продолжительности учебные занятия и семинары), а не на текущие расходы или выплату зарплат. Из-за такой нестабильности работа, которую Октябрина обязалась делать, прерывалась. В 2001 году уверенность Октябрины в важности выполняемой работы только росла («мы реально необходимы!»), но она осознавала, что ей удается решать проблемы лишь поверхностно. У Октябрины было много идей, она хотела расширить свою деятельность, но сделать это ей не давали.

В нашей стратегии участия мы пришли к решению устроить тщательно срежиссированный танец с обеими группами влиятельных лиц – с властью и с фондами. Наша цель состояла в том, чтобы использовать поддержку международного фонда в качестве опоры, средства убеждения, чтобы завоевать доверие и поддержку в городе. Безусловно, обещания поддержки со стороны международных агентств помогли на ранних стадиях проекта кризисного центра; однако это привело нас только к тому, что мы ввязались в дело. Одно дело вступить в стратегические партнерские отношения с местными властями. Другое – что эти отношения нам нужно было поддерживать. Как мы видели, официальное признание и поддержка кризисного центра не означали взаимопонимания. Октябрине пришлось провести большую разъяснительную работу, бороться с непониманием бюрократов и чиновников среднего и низшего звена как по отношению к НПО в целом, так и конкретно по отношению к кризисным центрам. В отличие от Валентины или Кати (из Гуманитарного института), у Октябрины не было ни авторитетных помощников, ни связей, чтобы противостоять враждебности, которую вызывала ее работа. А когда ей наконец удалось достичь некой стабильности и равновесия, международные спонсорские организации исчезли.