Расширение прав и возможностей женщин в России

Когда мы посещали разные центры, Октябрина оценивала своих новых коллег и соратников по продвижению кризисных центров. На нее произвел большое впечатление профессионализм многих женщин, с которыми она столкнулась, и объем работы, которую они выполняли. «Это по-настоящему новый вид обществоведения», – сказала она, когда мы выходили из офиса «АННА». Ей было ясно, что эти (бесплатные) услуги заполняют лакуну и раньше подобного не существовало. На Октябрину произвела впечатление феминистская парадигма кампаний, их «гендерный подход» как основа для понимания домашнего и сексуального насилия, где не считалось, что виновата сама женщина-жертва. Это согласовывалось с гендерным подходом, который Октябрина видела в «Женском свете» и который оказался таким мощным инструментом для осмысления ее собственной жизни. Она была очень впечатлена уровнем поддержки, которую кампании смогли предложить активистам. В июне мы ездили в Псков на официальную стажировку или тренинг, организованный Тверской женской ассамблеей, и я познакомила Октябрину с Викторией и ее коллегами. Женщины часами беседовали на кухне об особенностях работы провинциальных неправительственных организаций (об искусстве сотрудничества с местными властями, о том, как привлечь волонтеров, о политэкономии грантов и финансирования). При этом женщины делились историями из личной и профессиональной жизни, советовались друг с другом (Виктория обращалась к Октябрине как к врачу, консультировалась с ней по поводу своих заболеваний, а Октябрина с восхищением слушала истории Виктории о жизни властей – как она была городским депутатом, на что похожи структуры власти изнутри, как приходилось сражаться там за свои интересы). Поразительно, насколько у этих двух женщин различались прошлое и жизненный путь. Теперь в женском движении они были вместе.

В ходе этих поездок мы многое узнали о работе кризисных центров и о нетворкинге. По мере того как мы становились увереннее в проекте, мы стали лучше себя позиционировать. В общении с новыми знакомыми Октябрина говорила о «Женском свете» с растущим чувством причастности и личного вклада. Она с гордостью рассказывала об истории группы и ее образовательных проектах. Во время подготовки к проекту окрепли наша дружба и чувство причастности к «Женскому свету». И по мере того как мы оттачивали навыки нетворкинга, произошел тонкий сдвиг в наших отношениях друг с другом, наши роли изменились. Я была организатором этих встреч и знакомила ее с разными людьми. Мне удавалось войти в нужный круг людей, но Октябрина вступала с ними в разные виды отношений и устанавливала более прочные связи. Хотя российские активисты, с которыми я познакомилась во время моих исследований, относились ко мне тепло и я получила статус «своей» из-за моей тесной связи с «Женским светом», я все еще оставалась аутсайдером, иностранкой, исследовательницей, которая, как считалось, в первую очередь занята своими собственными целями. Октябрина была с этими активистами на передовой; я должна была уехать, а она оставалась. Я заметила, что активисты, с которыми я ее познакомила, говорили с ней по-другому, делились с ней другой, более глубокой информацией. Они рассказывали истории из личной жизни, говорили о семейных проблемах, а также о политической экономии грантов и финансирования.