Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Иса ибн Хишам: «Принц» это древний иностранный титул, так именовали правителей римского государства пока они не дерзнули присвоить себе титул «императора». Позже в Европе так стали именовать членов королевской семьи и правителей маленьких стран. Сегодня так называют себя члены «хедивской семьи»{71}, мужчины и женщины, хотя этот титул не упоминается в числе официальных титулов Высокой Порты. Что же касается до Ахмада Сайф ад-Дина, то это сын Ибрахима, сына Ахмада ибн Ибрахима, сына Мухаммада ‛Али, основателя династии. Он совершил преступление, его отдали под суд и он понес наказание, предусмотренное законом, — суд приговорил его в семи годам тюрьмы. Он опротестовал приговор в апелляционном суде, там скостили срок до пяти лет. После этого он обратился в кассационный суд, но они оставили приговор в силе. С согласия всех членов хедивской семьи были предприняты попытки ходатайствовать о его помиловании. Мать Ахмада Сайф ад-Дина обошла всех, кого могла, и испробовала все средства добиться снисхождения. Но закон есть закон, его меч не щадит ничьей головы. Так приличествует ли тебе теперь, когда тебе известны судьбы эмиров и принцев, важничать и считать ниже своего достоинства просить и жаловаться, отказываясь идти в ревизионный комитет и в апелляционный суд?

Паша: Да как же не рушиться высоким горам, если согнали с вершин охранявших их горных баранов? Как же не разверзаться могилам и не восставать из них покойникам, если страна развалилась и судьба ее на волоске, если свершилось предсказанное Египту Господом: «Мы верх его сделали низом»{72}, если внук Мухаммада ‛Али сидит в тюрьме, покоряясь, как ты говоришь, закону и умоляя о снисхождении, а мать его ищет, кто бы за него заступился. Значит, мне нечего стыдиться того, что меня ожидает. Веди меня куда хочешь. Я хотел бы пожертвовать собой ради потомка моих господ и благодетелей — пусть его наказание добавят к моему.

РЕВИЗИОННЫЙ КОМИТЕТ

Говорил Иса ибн Хишам: Меня обрадовали слова паши, то, что он послушался моего совета и согласился пойти в управление юстиции. Он шел со мною, на ходу спотыкаясь и слезами заливаясь. А когда пришли в управление, отыскали «ревизионный комитет» и хотели войти в кабинет, дорогу преградил привратник, потребовавший от нас «визитную карточку».

Паша (вопросительно): Что означает это иностранное выражение?

Иса ибн Хишам: Это маленький кусок бумаги, на котором напечатаны имя и место работы или профессия визитера. Он предъявляет его у входа, чтобы лицо, которое он желает посетить, могло решить, принять его или уклониться от встречи.

Паша: В наше время двери всегда были открыты для жалобщика, кто бы он ни был. Как же согласуется такое ущемление в правах с существующими у вас, по твоим же словам, равенством и правосудием?

Иса ибн Хишам: Этот порядок установлен для недопущения посетителей, приходящих без дела или слишком назойливых, дабы они не отрывали судей от работы.

Паша: Разве высокого положения и достоинства судей не достаточно, чтобы ограждать их от посетителей такого рода?

Говорил Иса ибн Хишам: Я поспешил достать перо, написал на листке бумаги имя паши и вручил листок привратнику. После недолгого ожидания тот вернулся к нам с разрешением войти. Войдя в кабинет, мы увидели перед собой молодого человека самой прекрасной наружности, но уже с бородой, скрывающей его молодость, как облака скрывают свет. В руке он держал какой-то счет, складывал его цифры и перемножал числа. Потом приложил руку ко лбу, словно вспоминая упущенное при счете число. Справа от него лежала книга на иностранном языке, слева — книга на арабском. Первая — француза, безбожника Вольтера, вторая — суфия, единобожника Ибн ‛Араби{73}.

Приблизившись к нему, мы спросили его о нашем деле. Я напомнил о поданном нами прошении и рассказал нашу историю: как несправедливо обошелся с нами судья, как он обрывал свидетеля и защитника. Тут вмешался паша и сказал.

Паша: Самое горькое и прискорбное в этом деле то, что так называемый следователь счел мой титул поводом унизить меня. Мне и во сне не могло присниться, что титул, который я получил за свои труды и ратную доблесть, окажется преступлением и неоспоримым доказательством того, что я заслуживаю самого тяжкого наказания. Скажите мне, ради Аллаха, где это видано, чтобы благородный титул навлекал на человека кару и месть? И что вы за люди?