Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Психологию египтянина Мувайлихи раскрывает в других эпизодах, где фигурируют потомки эмиров и наследники богатых людей, проматывающие остатки наследства на «роскошную жизнь», поскольку для них важнее «казаться», чем быть: они хотят держать «открытый дом», тратиться на женщин, лошадей, выпивку и азартные игры и при этом не унижаться до зарабатывания средств к существованию собственными силами. Особенно колоритны в этом плане персонажи глав, где описываются похождения омды и его спутников. По стилю эти главы наиболее близки к современной наррации, и действие в них развивается по логике не обстоятельств, а характеров. Мувайлихи отказывается от выяснения дальнейшей судьбы вакфа, завещанного пашой и обходит молчанием источники его доходов, позволяющих не только благополучно существовать в Каире и поехать на излечение в Александрию, но и совершить поездку в Париж. Больше не упоминается ни о воскресении паши, ни о том, что все происходящее — лишь сон. Эти моменты теряют всякое значение, как и отступает на второй план сам паша, который из «наивного» героя, остро реагирующего на новые порядки, превращается в резонера, философски взирающего на жизнь и на людей. А в Париже он, хотя и продолжает задавать бесчисленные вопросы, но так устает от многолюдства и сутолоки, что уже не в состоянии высказать свое суждение о западной цивилизации. Функция паши закончилась, когда он сыграл свою роль «очевидца», сравнивающего прошлое и настоящее Египта, и своим примером подкрепил тезис автора о способности человека нравственно расти благодаря чтению книг и под воздействием жизненных трудностей и испытаний.

Мувайлихи вводит в повествование новых персонажей, дополняя образ конкретного «периода времени» образом «героя» этого времени — разбогатевшего (благодаря реформам Мухаммада ‛Али) деревенского старосты, уже получившего титул бея второго класса и приехавшего в Каир «пробивать» себе бейский титул первого класса, а заодно и поразвлечься. В отличие от «гуляки» и «торговца», относящихся скорее к типу персонажей-масок, омда наделен всеми чертами реального человека, даже не слишком шаржированными. Он «деревенщина», человек необразованный, во многом наивный, в нем сильно развито чувство чинопочитания, но он уже вошел во вкус богатства и власти и хочет за свои деньги насладиться всеми удовольствиями столичной жизни и показать себя. Он знает счет деньгам и торгуется за каждый кырш с официантом и извозчиком, но раболепствует перед вышестоящими и готов на любые траты ради поддержания своего «бейского» статуса. Не будучи искушен в хитросплетениях столичной жизни, легко становится добычей прохвостов, которые водят его по ресторанам и злачным местам, едят, пьют и гуляют за его счет. Не умеет пользоваться ножом и вилкой и неприлично ведет себя в ресторане. Когда его знакомят с танцовщицей из кабаре, немедленно в нее влюбляется и верит, что дурачащая его девица отвечает на его чувства. А когда у него кончаются деньги, приятели заставляют его отдавать в залог ценные вещи и брать кредит под бешеные проценты в расчете на будущий урожай хлопка. И несмотря на все пережитые обманы и унижения, омда сохраняет добродушие и дружеское расположение к «гуляке» и «торговцу», присосавшимся к нему как пиявки. Автор смеется над омдой, но и относится к нему с явным сочувствием, видит в нем истинного феллаха, попавшего в цепкие лапы ловких и бессовестных мошенников.

Но так же швыряют последние динары на собак, лошадей и любовниц наследники когда-то богатых состояний, так же в любом «собрании» купцы и чиновники хвастают друг перед другом своим богатством и знакомствами, скрывая истинное положение своих дел. Похожим образом ведет себя и хозяин свадьбы (глава «Свадьба»), нубиец — а нубийцы известны своим гордым нравом. Он потратил огромные деньги на «буфет», пригласил на торжество всех, «кто познатнее и побогаче», и лебезит перед гостями-иностранцами.

И омда, деревенский нувориш, уже проникся подобными же спесью и гонором.

Эту психологию преклонения перед богатством и знатностью хорошо иллюстрирует история женитьбы шейха ‛Али Йусуфа (одного из двух — наряду с шейхом Мухаммадом ‛Абдо — самых авторитетных, фигурирующих в «Рассказе» египетских религиозных и общественных деятелей того времени), приводимая известным египетским публицистом и мыслителем Ахмадом Баха ад-Дином в его книге «Дни истории»[55].