Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Господин: Этот мне не нравится, и этот назад возьми, костюмы плохо скроены и к тому ж мне узки.

Портной: Ты ошибаешься, господин, клянусь священным Кораном, они шире костюмов господ ‛Абд ал-‛Азиза и Абу Райхана.

Господин: Клянусь Господином Каабы, ты лжешь, смотри, какие узкие рукава, а ворот — в него не пролезет голова.

Портной: Что же делать, ведь я кроил из того куска шелка, который у меня был. Если бы я по старому фасону шил, то получился бы костюм, который и тебя и двух, а то и трех приятелей твоих вместил.

Один из посетителей: Доброго утра, господин, да пошлет тебе Аллах здоровья и сил.

Один из секретарей (шутливо): Пусть лучше пошлет жеребцов и кобыл.

Посетитель: Я пришел, господин, решение узнать.

Господин: Тогда придется тебе моего помощника ждать.

Секретарь-шутник: Его надо на улице Умм ал-Гулам{138} искать, он сидит там под вывеской, чтобы прохожим ее читать.

Говорил Иса ибн Хишам: Мне надоело слушать эти пустые шутки и глупые прибаутки, я взгляд на других секретарей перевел и увидел, что все они так же шутками перекидываются и болтовней развлекаются — кто-то в руке кусочек опиума растирает, кто-то между пальцев шарик гашиша катает. Помощники же то бумагами занимаются, то в разговоры о собственных делах пускаются. А просители, пришедшие по делам, в ожидании маются. Я услышал, как один секретарь посетителю презрительно говорил: «Что же ты помощнику так мало заплатил? Или ты думаешь — он твой раб? Хочешь, чтобы он тебе документы писал, силы тратил и ничего за это не получал? Ведь в суде ему никакого жалованья не положено! Неужто ты этого не знал?» Тут пришел посыльный от судьи, требуя старшего из секретарей, и нашел его лежащим в забытьи. Ему было велено лежащего в покое оставить и ждать, пока сам не проснется, сказали: он все равно не очнется, пока опиум с током крови по телу его не «разойдется». Договорились, что посыльный скажет судье, секретарь, мол, по делу отлучился — в архив спустился. Спустя время спящий проснулся, зевнул, потянулся, в джуббу поплотнее завернулся и заново в спячку впал, а перед этим стих ал-Ма‛арри пробормотал:

Сон хорош тем, что уносит сонного
                   из мира, страданий полного.

Потом пришел торговец книгами и бумагой и так громко над ухом спящего закричал, что тот заморгал, с помощью Аллаха пробудился и к торговцу обратился.

Секретарь: Ты принес книги, которые я заказал?

Торговец: Да, я принес тебе книги старинные, бесценные. Принес «Разгадки тайных знаков для обнаружения кладов», «Правила гаданий для понимания предсказаний», «Наивернейшие сведения о способах добывания золота из меди», «Рецепты древних о воздействии курений», а еще…

Секретарь: А книгу о вызывании духов не нашел?

Торговец: У меня две такие книги: «Ожерелья из жемчугов и рубинов относительно вызывания джиннов» и «Самое подходящее время для встреч с ифритами».

Секретарь: Да благословит тебя Аллах. У меня есть экземпляр последней книги, но в нем много искажений. Пойдем ко мне домой, мы сличим их и внесем исправления.

Говорил Иса ибн Хишам: Секретарь с продавцом ушли, а я сидел и негодовал на это невежество вопиющее и на безделье всеобщее. Наконец помощник нашего адвоката нас поднял и за собой повел, сказав, что час рассмотрения нашего дела пришел. Мы остановились перед комнатой, где суд находился, а внутри и снаружи народ толпился. Служитель, у двери стоявший, всех вызывал и при этом то громко кричал, то чуть ли не до шепота голос понижал. Я спросил помощника, в чем причина, и он сказал, что служитель шепотом говорит для того, чтобы истец его не услыхал, тогда иск будет недействительным считаться и выйдет, что ответчик ответственности избежал. Служители, кого захотят, впускают, а нежелательным вход затрудняют. Тут нас позвали, мы вошли, и свидетели, которых помощник привел, нас сопровождали. В заседании участвовали трое судей, все они по отдельности восседали. Паша мне что-то сказал, но из-за шума и гама я слов его не разобрал. В комнату вошел секретарь суда, походкой и статью на павлина похожий, уселся, перо кончиками пальцев ухватил и что-то застрочил. Перо он то в чернильницу окунал, то за ухо закладывал, внимательно костюм свой оглядывал и булавки, чалму его скрепляющие, ощупывал. Заседание началось — выступил паша, потом свидетели, но я не слышал ни того, что говорили они, ни того, что говорилось им, — в комнате шум стоял невообразимый. А секретарь писал в протокол то, что ему на ум взбрело. Я у него за спиной стоял и вот что прочитал: