Рассказ предка

У меня есть книга (в основном хорошая книга, поэтому я не буду называть и позорить ее), которая послужит нам в качестве примера. В ней сравнивается Homo habilis (человеческий вид, вероятно, предковый по отношению к нам) со своими предшественниками австралопитеками. Книга говорит, что Homo habilis был "значительно более развит, чем представители рода австралопитеков". Более развит? Что имелось в виду, что эволюция движется в некотором заранее указанном направлении? Книга не заставляет нас сомневаться в том, каково предполагаемое направление. "Первые признаки подбородка очевидны". "Первые" заставляет нас ожидать вторые и третьи признаки, до "полного" человеческого подбородка. "Зубы начинают напоминать наши..." Как будто особенности тех зубов были таковыми не потому, что они удовлетворяли диете хабилиса, а потому что они шли по пути к становлению нашими зубами. Отрывок заканчивается показательным замечанием о более позднем вымершем человеческом виде, Homo erectus:

Хотя их лица все еще отличаются от наших, в их глазах намного более человеческий взгляд. Они похожи на недоделанные скульптуры, "незаконченные" работы.

Недоделанные? Незаконченные? Только при неразумном взгляде в прошлое.

В оправдание этой книги можно, вероятно, согласиться с тем, что, если бы мы могли встретиться с Homo erectus лицом к лицу, они бы выглядели в наших глаза как незаконченная скульптура в стадии доработки. Но это только потому, что мы смотрим с человеческой ретроспективы. Живое существо всегда занимается выживанием в своем собственном окружающем мире. Оно никогда не незакончено – или, в другом смысле, оно всегда незакончено. И мы, по-видимому, тоже.

Тщеславный ретроспективный взгляд искушает нас и в другие периоды нашей истории.

С нашей, человеческой точки зрения выход наших отдаленных предков-рыб из воды для освоения суши был важным шагом, эволюционным обрядом посвящения. Он был предпринят в девонский период лопастеперой рыбой, немного похожей на современных двоякодышащих рыб. Мы вглядываемся в ископаемые того периода с простительной жаждой видеть своих предков и прельщаемся знанием того, что произошло позднее: вынужденные видеть этих девонских рыб как находящихся "на полпути" к становлению наземными животными; все в них по-настоящему промежуточно, нацелено на эпический поход на заселение суши и начало следующей крупной фазы эволюции. Это не то, что происходило в то время.

Те девонские рыбы лишь добывали средства к существованию. Перед ними не стояла задача эволюционировать, они не искали путей к отдаленному будущему. В остальном превосходная книга об эволюции позвоночных содержит следующее изречение о рыбе, которая осмелилась перейти из воды на сушу в конце девонского периода и перескочила промежуток, если можно так выразиться, отделяющий один класс позвоночных от другого, чтобы стать первыми амфибиями...

"Промежуток" появляется из-за ретроспективного взгляда. В то время не было ничего, напоминающего промежуток, и "классы", которые мы теперь признаем, были в те дни не больше отделены друг от друга, чем два вида. Как мы вновь увидим, перепрыгивание промежутков – не то, чем занимается эволюция.

Нет большого смысла в том, чтобы сделать объектом нашего исторического рассказа Homo sapiens, а не любой другой современный вид – осьминога обыкновенного Octopus vulgaris, скажем, или льва Panthera leo, или секвойю Sequoia sempervirens. Интересующийся историей стриж, по понятным причинам гордящийся полетом как явно главным достижением жизни, расценит стрижей – эти захватывающие аэропланы с их завернутыми назад крыльями, которые одновременно парят в воздухе в течение года и даже совокупляется в свободном полете – как высшую точку эволюционного развития. Основываясь на мысленных образах Стивена Пинкера, если слоны могли бы написать историю, они бы изобразили тапиров, длинноухих прыгунчиков, морских слонов и обезьян носачей как предполагаемых новичков на главной магистральной дороге эволюции, делающих первые неловкие шаги, но все они – по некоторым причинам – никогда полностью не сравнялись с ними: похожи, но не то. Астрономы-слоны могли бы задаться вопросом, существуют ли на некой другой планете внеземные формы жизни, которые пересекли носовой Рубикон и совершили заключительный прыжок к полноценной хоботности.