Рассказ с похмелья

Джентльмен величаво сошел на остановке и завернул к длинному черному, блестящему автомобилю, больше похожему на лакированный грузовик, чем на лимузин, который стоял перед поворотом на остановку. Номер автомобиля был куда как приколистый — четыре нуля. От пивного ларька, уже открывшегося в это раннее время, смотрели во все глаза, как из-за руля выскочил шофер и отворил перед джентльменом широкую дверцу. Затем автомобиль плавно тронулся, быстро обогнал автобус и, сверкая темными зеркальными стеклами, скрылся впереди.

Евгений посмотрел на окружающих его в автобусе людей — особенно внимательно на того, кто пересчитывал деньги, но, к своему удивлению, не обнаружил на их лицах никакого интереса, будто подобные джентльмены каждое утро ездили на автобусах с Косой улицы. С какой стати ему давиться в автобусе, если его ждал такой автомобиль? Да и на конечной остановке его не было заметно. И переодеться в автобусе он не мог. Кстати, кто он такой? Даже если мафиози и его в автомобиле ожидала малолетняя любовница, все-таки нацепить алмазную брошь на Косую улицу — это ж никакого такта.

В конце концов Евгений решил, что ему примерещилось. Он провел ладонью по лицу и с силой надавил на глазные яблоки и помассировал веки. Туман в голове не рассеивался, сердце глухо и одиноко бухало в груди, временами как бы замирая и даже останавливаясь, и Евгений с непонятным самому себе интересом вслушивался в его неровное и одновременно упорное машинное существование.

Между тем автобус выехал из бетонных каньонов микрорайона на узкое шоссе, разделявшее старую и новую части города. Шоссе было перегружено, к светофорам приближались в шесть-семь приемов, движение замедлилось и пассажиры стали нервничать.

Женщина в изломанной страдальческой позе среди лужи стояла перед внутренним взором Евгения, и он не мог отвязаться от этого видения. Хотелось запоздало заглянуть в лицо женщины и узнать по выражению глаз, отчего она так мучилась. Ведь нужно найти объяснение факту, который, при всей своей случайности, не мог же произойти где-то за пределами поля зрения Евгения. Что-то было еще во всей той картине на остановке зловещее, притягивающее своей полной необъяснимостью. Но что?

— Воздержитесь от вопросов, ваше сиятельство, если болит голова!

По-левитановски поставленный сочный голос пророкотал из динамиков трансляции. Евгений привстал на цыпочки и поверх голов попытался разглядеть обладателя этого необычного голоса: ему показалось, что за рулем «икаруса» сидел кто-то в оранжевом жилете. Но нельзя сказать наверняка, было далековато, к тому же нехватало света.

— На этом свете еще дел хватает! — тот же голос, сопровождаемый легкой вибрацией отзванивающих оконных стекол, как бы гордящийся своей силой и красотою тембра — даже виртуозно и с некоторой спесью проработал это свое «…а-а-ет!» — понесся из динамиков. — На кой хрен я туда попрусь, вы же видите, какая интенсивность движения.

Шофер отвечает кому-то на его просьбу ехать быстрее, догадался Евгений. Микрофон же у него не выключен. Однако шоферов с таким голосом не бывает, ему только в опере петь. И лучше бы он использовал этот микрофон по назначению, остановки объявлял. Никто не знает, по какому маршруту идем, по «тройке» или по «единице». Если передняя часть автобуса до места сочленения пойдет по «единице», а задняя, где стоит Евгений, по «тройке», то ему того и надо. А если наоборот?

После некоторого молчания и общей тишины в автобусе голос из динамиков у следующего светофора опять потряс салон:

— Спешу разуверить вас в подобных упованиях. Неугасшие надежды разъедают душу вернее тлетворного яда!

И не все еще русские сантехники выдохли, как травленые тараканы, жив еще русский сантехник! Некстати, как продолжение фразы из динамиков, вспомнилась вчерашняя Жекина тирада. Она где-то в подкорке хранилась, а тут вырвалась.

Был ли потусторонний голос? Публика в автобусе разделилась: одни недовольно морщились, другие посмеивались и переглядывались с интересом. Значит, голос звучал въявь. Скорее всего, шофер в минуты заминок у светофора не только огрызался на замечания пассажиров, но и читал какую-то книжку про графьев и повторял вслух полюбившиеся строки.

Слишком медленно едем. Может, перебраться в переднюю часть автобуса, она может неожиданно… Или сойти здесь и добраться пешком, тут всего две остановки?

Дверь неожиданно пшикнула и растворилась, обладатель же замечательного голоса, будто предупреждая пожелание Евгения, довольно пророкотал:

— Вольному воля!

Евгений торопливо, боком спрыгнул со ступенек автобуса на землю вслед за несколькими другими пассажирами и испытал странное облегчение, как бы вывалившись из ловушки непонятного устройства. Но и на улице тревогой веяло от автомашин, от домов, проходящих мимо людей, от давящего низкого неба, сочащегося холодным оловом. Зачем это все? Евгений в смятении огляделся по сторонам в надежде отыскать хоть что-то, что могло привязать его к месту, где он почувствовал бы себя в безопасности, — хоть к какому-то ориентиру, к светоносной точке пространства. Но ничего не находилось.