Расскажи это птичкам

Пока она снимала шарф, он торопливо закрыл дверь и запер ее на ключ.

– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он.

– Мне пришлось приехать. – Она сняла пальто и бросила на стул. – Я весь день пыталась с тобой связаться.

– Тебя кто-нибудь заметил? Ты же понимаешь, если нас увидят вместе…

– Никто меня не видел. Я была очень осторожна. А если бы вдруг и увидели, то все равно не узнали бы. – Она приблизилась и обхватила его руками. – Ты мне не рад?

Ее близость несколько рассеяла его тревогу. Он долго и страстно ее целовал, пока она не выскользнула из его объятий.

– Где ты был? – спросила она, присаживаясь на подлокотник кресла. – Не могла до тебя дозвониться.

– Я только что вернулся из Сан-Франциско, – ответил он. – Послушай, Мег. Я ведь тебя предупреждал, что мы должны быть крайне осторожны. Тебе ни в коем случае нельзя мне звонить. Наш план целиком и полностью держится на том, что мы якобы едва знакомы. Ты должна это понять!

Она дернула плечиком и спросила:

– Что-то произошло?

И он поведал ей о недавнем разговоре с Мэддоксом. Она внимательно слушала, в ее синих глазах читалась тревога.

– Думаю, пока нам не о чем волноваться, – поспешил он ее успокоить. – Мэддокс вряд ли пойдет дальше, его удовлетворили мои объяснения.

Разглядывая собственные руки, она спросила:

– А когда ты собираешься… разделаться с Филом?

– Не сейчас. Нам придется подождать. По меньшей мере четыре или пять месяцев.

Она заметно напряглась:

– Четыре или пять месяцев?

– Да. Если поспешим, у нас будут крупные неприятности. Только вообрази, что станет с Мэддоксом, если твой муж умрет спустя всего несколько недель после того, как застраховал свою жизнь. Конечно, даже через четыре или пять месяцев ничего хорошего от него ждать не стоит, но если еще раньше – тогда пиши пропало.

– Как именно ты собираешься это сделать?

Ее настойчивость начинала его раздражать.

– Не знаю. Еще не думал об этом. Моя первоначальная идея с утоплением в пруду слишком рискованна. Нельзя быть уверенным, что в самый неподходящий момент кто-нибудь не покажется на дороге. Это должно случиться в доме.

Мег поежилась:

– Но как?

– Пока не знаю. Надо будет об этом поразмыслить. Как придумаю что-то стоящее, сразу же тебе сообщу.

– Неужели нам действительно придется так долго ждать?

– Если станем торопить события, мы рискуем все испортить. Неужели пятьдесят тысяч долларов не стоят ожидания?

Она задумалась, затем кивнула:

– Да, конечно… Значит, у тебя нет пока плана, как это осуществить?

– Только не начинай по новой! – раздраженно сказал Эн-сон. – Я сумел застраховать твоего мужа на пятьдесят тысяч. Кажется, ты не верила, что я справлюсь.

– Да… это ты ловко провернул. – Она встала и потянулась за пальто. – Мне нужно идти.

– Что значит «идти»? – Лицо Энсона напряглось. – Почему? Ты ведь уже здесь… Сегодня он не приедет ночевать, ведь так? Ты можешь остаться…

– Нет, не могу. – Она накинула пальто и принялась наматывать шарф. – Я обещала прийти к нему на лекцию. Поэтому я в Бренте – утром по дороге на работу он захватил меня с собой. Я весь день искала с тобой встречи.

Он попытался ее обнять, но она уклонилась.

– Нет, Джон, мне пора.

– А когда же мы сможем побыть вдвоем? – не унимался Энсон. В его голосе слышалось нескрываемое разочарование. – Ты ведь сейчас здесь… Ну же, Мег, иди ко мне… Я хочу тебя!..

– Нет! Я должна идти! Не нужно было мне приходить. Я должна идти!

Неожиданная жесткость в ее взгляде ясно дала ему понять, что уговаривать ее бессмысленно.

– Тогда хотя бы поцелуй меня! – велел Энсон. – Хоть это ты можешь?

Она позволила себя поцеловать, но когда он стал настойчивее, грубо оттолкнула.

– Я же сказала: нет!

Лицо Энсона побагровело, в глазах его читалась еле сдерживаемая ярость. Он подошел к двери, отпер ее и убедился, что на лестничной площадке никого нет.

– Я позвоню, – тихо сказал он ей вслед, слушая, как ее каблучки стучат по ступеням.

Пыльный «бьюик» 1958 года был припаркован в конце улицы, на которой жил Энсон. За рулем, положив руки на колени и зажав сигарету в зубах, сидел Матрос Хоган. Его настороженный взгляд то и дело скользил от зеркала заднего вида к лобовому стеклу: так он просматривал улицу в оба конца.

Увидев Мег, выходящую из дома Энсона, он завел двигатель. Когда та поравнялась с автомобилем, он распахнул переднюю дверцу, она шмыгнула внутрь, и машина тут же сорвалась с места.

– Ну? Что он сказал? – нетерпеливо спросил Хоган.

– Как минимум четыре или пять месяцев, – сказала она, сжавшись в ожидании приступа ярости. И не ошиблась.

– Месяцев? Какого черта?! – заорал он. – Ты что, башкой ударилась? Наверное, ты хотела сказать «недель»?

– Он сказал «месяцев». Говорит, если сделать это раньше, в страховой непременно заподозрят неладное.

– Мне плевать, что тебе наплел этот недоумок! – прорычал Хоган. – Это должно случиться раньше, и точка! Я не могу так долго ждать! Мне нужны деньги до конца месяца!

– Если ты считаешь, что справишься лучше меня… тогда сам с ним и разговаривай, – угрюмо заключила Мег.

Хоган бросил на нее свирепый взгляд:

– О’кей, крошка. Поглядим.