Расскажу…

Сюжет заключался в том, что первые русские дипломаты приехали за границу, в Кабул. Это первая дружественная страна, в которую ехала наша миссия, наше посольство. Так было по сюжету. И, естественно, в это посольство едет, помимо посла, очень много посольских работников, и едет чекистка Марина Сулицкая, которую предложили сыграть мне. Она якобы жена белогвардейца, которого играл аристократ, красавец Олег Стриженов, едет туда вместе с ним из Ташкента, чтобы бежать из советской России, и там они оседают.

Потом она начинает работать у английского посла в доме, дружит с его женой, шьет им одежду. В общем, работает нормальный резидент в этой стране. А в конце фильма она погибает. Сама идет на смерть, потому что она безумно полюбила этого человека, который был ее прикрытием и которого в конце убивают, и ее практически раскрывает по сюжету другой шпион, которого играл Глеб Стриженов.

Надо сказать, что там была абсолютно интернациональная команда. Вот уж поистине Советский Союз был представлен разными национальностями. Там играл красавец Отар Коберидзе из Тбилиси, актер из Литвы Масюлис, совершенно замечательные восточные ребята, кто-то из Москвы, кто-то из Ленинграда. Этуш – роскошный – из Театра Вахтангова, – много было актеров. И мне казалось, что это был очень красивый фильм с изумительной музыкой, которую написал мой друг Владик Успенский, и, я уже об этом рассказывала, вот на этой первой картине мы познакомились. Он и Леня Гарин, который, к сожалению, там снялся в небольшом эпизоде, потом трагически погиб в Сочи. Об этом писали все газеты.

Музыка была очень современная, фантастически красивая, там была тема Марины, которую потом Владик переработал и написал стихи. У Николая Денисова была песня «Две судьбы», которую я позже исполнила практически через мою Марину. Потрясающая, очень красивая песня «Снега России», которая звучала там как диссонанс, потому что надо сказать, что пейзажи Афганистана выжженные, эти пустыни, эти бедуины, эти деревни, в которых мы снимали, цветущая сакура – мы застали весну, с потрясающе розовой цветущей сакурой.

* * *

Атеперь я хочу рассказать вам о Чехове в моей жизни.

Я играю Чехова всю жизнь, с 68-го года по сегодняшний день, представьте, сколько это – 40 лет. 40 лет – это целая человеческая жизнь. Практически, раньше по два-три раза в неделю, сейчас реже. Но так строился раньше репертуар, что Чехов шел чаще. И что это значит, вот столько лет играть Чехова? Это значит столько дней на протяжении этих лет практически быть чеховской женщиной. И быть в его мыслях, говорить его словами, надевать на себя, как перчатку, как платье, как нательное белье просто на себя надевать этот образ и психологию этого человека и понимать ход его мыслей, ход его эмоций, его ситуацию. Тем сильна наша школа, и с опытом ты понимаешь это больше и больше и переносишь все то, что исследуешь в человеке, которого ты играешь, в сегодняшнюю жизнь. Может быть, поэтому учишься логически мыслить и понимать правду другого человека.

В Школе-студии МХАТ все педагоги учили, и это норма нашей школы, это нормально, всегда, для того чтобы сыграть другого человека, нужно понимать в любой сцене, в чем конфликт этой сцены, ситуации. Нужно понимать человека, его логику, его правду. Потому что у каждого есть своя правда. У любых сторон есть своя. Но понимать то, что хочет тот человек, – это огромное психологическое умение и знание и огромный багаж, и, если честно говорить, большое богатство, потому что тогда ты можешь уйти от каких-то ошибок, ты можешь понять и простить другого человека. Даже если тебе кажется, что он жутко ошибается и что он жутко не прав, или он предатель, или он тебе изменил. Это могу я сейчас сказать, именно сейчас. А в те дни, когда это происходило со мной, в моей жизни, когда я была намного моложе, и наверное, простите, глупее, я была более жестка и максималистски настроена, чем сейчас, не прощая очень многих вещей.

Понимать другого персонажа, понимать его логику – это порой очень трудно, но очень интересно и очень важно.

Играя Чехова, я должна была чувствовать и понимать женщин чеховских всю жизнь. И вдруг начинаешь думать: чего в тебе больше? Твоего «я» или, может быть, ты уже соткана из чеховских женщин? Придуманных или, может быть, вымечтанных, или, может быть, он таких женщин знал? Не знаю. Это загадка и тайна, которую я никогда не сумею открыть. Но уже, может быть, я пронизана ими, потому что иногда вдруг ловлю себя на том, что чувствую в себе что-то от той Маши или от Елены Андреевны. То есть порой в жизни, сталкиваясь со своими жизненными ситуациями, я ассоциативно провожу параллель с теми женщинами, которых я играла, по крайней мере чеховских. Потому что они вошли в мою душу сильно на протяжении лет. И в то же время могу сказать, что неизвестно кто больше – они вошли в меня или я их наделила своим характером, своими качествами?