Рассказы

— У меня скоро будет братик или сестрёнка, мне мама недавно сказала по секрету.

— Скоро? — уточнил он.

— Да, наверное, летом родится, — роясь в своих карандашах, ответила она.

Он развернул альбом с раскрасками, полистал, подумал и сделал вывод:

— Я думаю, скорее всего, это будет брат.

— Почему? — удивилась Катя, поднимая на него свои круглые зелёные глаза.

— Для равновесия, — пояснил он. — Вот у тебя есть бабушка и дедушка, мама и папа, значит, должны быть ещё мальчик и девочка, так будет правильно.

— Ну, — протянула Катя задумчиво, — тогда почему у тебя нет сестры?

— Наверное, когда-нибудь будет. Всех должно быть поровну.

— А у Тани, — не сдавалась Катя, — у моей подружки Тани — у неё в прошлом году сестрёнка народилась.

— Значит, должны родиться ещё два брата, — нимало не смущаясь, Олежка начал красить трактор.

Катя задумчиво пошевелила губками из стороны в сторону.

— Это ты хорошо придумал, — наконец согласилась она.

— Я не придумал, это так и есть.

— Тогда почему у Никиты нет папы? — вдруг спохватилась Катя. — Получается, не у всех поровну.

— Так у него и сестры нет. Он мальчик и мама — девочка, так что всё правильно.

И они оба на время погрузились в работу.

— А ты когда вырастешь, ты на ком женишься? — снова прервала молчание Катя.

— Не знаю, могу на тебе жениться, — ответил Олег, не отрываясь от трактора.

— Я тебе нравлюсь, да?

— Ну, — он посмотрел на неё, чтобы вспомнить. — Как это… У тебя имя простое. Я очень плохо имена запоминаю. Всякие там Кристины, Глафиры — у меня всё в голове путается. А тебя я уже запомнил, вот и женюсь.

Катя обдумывала что сказать.

— И ещё, — продолжал Олежка, — ты же ходишь к моей маме учить английский, и я тоже учу английский. Вот выучим и вместе поедем жить в Англию.

— В Англию? — обрадовалась Катя. — А Никиту с собой возьмём? Он говорил мне, что хочет путешествовать.

— Никиту? — сморщился Олег и даже перестал раскрашивать. — Да ну, из-за него меня опять наказали. Бабушка будет опять приставать. А ты говоришь… И он ведь не учит английский у моей мамы. Как же он там разговаривать будет?

Казалось, он Катю почти убедил. Потом она что-то вспомнила и побежала в раздевалку к своему шкафчику.

— Ты куда пошла, Виноградова? — окликнула её нянечка, высовываясь из своей комнатёнки.

Девочка тут же вернулась, неся в ладошках маленького мягкого тигрёнка.

Олежка знал, что это её любимый Басик, помнил, как долго она тогда плакала.

— Знаешь что, — предложила Катя, усаживаясь на своё место. — Давай попросим твою маму, чтобы она и Никиту английскому языку научила?

Олег помолчал, стараясь не разглядывать Басика, вообще на него не смотреть. Потом покрутил туда-сюда стакан с карандашами и вдруг легко — неожиданно для себя — согласился:

— Хорошо, только тогда ты дай мне свой фаветовый карандаш. А то мой вчера совсем поломался.

Награда

Сначала она попросила, чтобы к ней не приводили младшенькую. Хотя бы какое-то время. В последний раз Манечка ворвалась, звеня от жизнелюбия всеми своими бубенчиками, и, обежав все комнаты, обернулась:

— Бауфка, а где мой дедуля?

И ей было больно.

Потом она подумала, стоит ли приезжать старшему, Егору. Он учился в Москве, на втором курсе, и не смог приехать на похороны из-за сессии. А теперь на каникулы собирался.

Егор добрый и мягкий, но рассеянный до безобразия и нелепый в общении. С ним тоже будет больно. Впрочем, это теперь неизбежно.

И она всё-таки стала ждать Егора.

Надо было приготовить к его приезду что-нибудь вкусненькое, салатик попраздничнее. Но как только она начинала мысленно перечислять необходимые для салата продукты, мысли рассыпались, терялись и даже как-то пачкались, и уж точно не хотели собираться в фарфоровый с цветочком салатник. Тогда она решила сварить хотя бы суп, положила в кастрюлю кусочек мяса, поискала крышку от кастрюли, вспомнила, как они возвращались из Ставрополя от брата, и та пробка от бутылки в купе до сих пор втиснута в ушко кастрюльной крышки, и снова стало тяжело и прохладно в груди и захотелось поплакать.

Поплакать было необходимо, как необходимо бывает потереть ушибленное колено. Поплакать, себя пожалеть, повспоминать. Чаю хватит уже, а то опять давление, но она машинально поставила кипятиться чайник и пошла доставать из-за кресла пылесос. Только работой привыкла она спасаться от любых мыслей, от любых неприятностей и от горя. Тщательно, тщательно, и под кроватью. Надо бы попросить, чтобы Егор или Костя выбили ковры на снегу. Народу на поминках много заходило, кто-то не разувался, а ковры теперь…

Пена из кастрюли убежала, залила только что отмытую до блеска плиту. Тут уж как не заплакать? Обжигаясь и чертыхаясь, она согнала тряпкой горячую жижу в один угол и махнула рукой.