Рассказы

Лес этот тянется на несколько километров; дальше — мясное поле. Огромное безлюдное пространство, заваленное плотью; плоть эта черная, зловонная, пронизанная червями — она гниет, и сгнить до конца не может. Людям, чтобы построить новый город, приходится долго очищать землю: разрубать сухожилия, распиливать кости, измельчать плоть, сжигать ее в доменных печах.

Вот она, мать–природа — мертва и абсолютно бесполезна; хорошо, есть механическое солнце (их, говорят, всего‑то пять или шесть штук) — в нем горит жир, добытый из девочки–оленя, и оно питает весь город энергией. Интересно, как живется цыганам в их поселениях — без механизмов, без нормальной еды?

Саймон потянулся.

— Люксус, — позвал он. — Скажи, есть ли разница между людьми и эльфами?

«Нет».

— А как же благородное происхождение, благородная кровь? — не унимался Саймон.

Люксус молчал.

— Скажи, ты и в самом деле можешь убить Кальвинаса? Или любого другого эльфа? — спросил Саймон, не надеясь особо на ответ.

Но Люксус ответил:

«Да».

— Почему тебя еще не уничтожили?

«Эльфы знают обо мне — но думают, будто охранные системы способны защитить их. Это не так».

Саймон взглянул на небо. Оно было усеяно иллюзорными звездами; в самом центре его висела огромная желтая луна — интересный оптический эффект.

— Вот придурки, — сказал Саймон.

Был день, Саймон сидел за столом в ожидании обеда. Люксус почти перестал давить на плечи. Саймон, кажется, привык к нему. Он привычным движением почесал шею, размял кожу, провел пальцем вдоль позвоночника. Люксус ничего не сказал.

Достопочтенная Элизабет поставила на стол тарелку супа. Погладила сына по плечу: «Давай, кушай», — и ушла.

— Я собираюсь убить человека… то есть эльфа, и мать знает об этом. И не возражает. Не могу поверить, что ей все равно, — негромко произнес Саймон.

«Она боится, — отозвался Люксус. — Она слаба и не имеет воли к жизни, как и большинство здешних людей. Она полностью полагается на тебя. Считает, будто ты способен принять верное решение».

— Ерунда, — сказал Саймон.

Сказанное несколько испугало его.

А еще он представил: Джон Кальвинас, великий, высокомерный, эльф, гражданин верхнего города — и валяется в собственной крови, и молит о прощении, и целует землю.

…Аппетит куда‑то пропал.

До мщения остался всего день. Саймона мутило. Он решил: посплю часов восемь — а там, глядишь, все и начнется.

Но ему помешала Сюзанна.

Она пришла в гости к своей родственнице, достопочтенной Элизабет — и с порога начала скандалить.

— Болван! — кричала она. — Придурок! Где этот идиот?!

— Успокойся, Сюзи, — увещевала ее достопочтенная Элизабет.

На шум вышел Саймон. Увидев Сюзанну, он замер — затем поднял руку в приветствии, выдавил из себя что‑то абсолютно ненужное.

Сюзанна с размаху отвесила ему пощечину.

— Сволочь!

Саймон, потрясенный, отступил в собственную комнату. Сюзанна преследовала его; лицо ее пылало от гнева.

— Какая же ты сволочь, — сказала она с яростью. — Тебя кто‑нибудь просил что‑то делать, а? Нет!

— Я…

— Ну что я тебе такого сделала? Чем заслужила такое отношение?

— Сюзи, я…

Сюзанна показала на Люксуса.

— Снимай эту штуку, немедленно.

— Я не могу, — сказал он.

— Ты можешь!

— Нет, не могу! — закричал Саймон, срываясь.

Сюзанна молча толкнула его в грудь; вместе они упали на кровать. Люксус ударился о стену. Сюзанна схватила демона за голову и начала тянуть: раз, еще раз, с большей силой — тщетно. Люксус боли не чувствовал; однако у Саймона было ощущение, будто из него вытягивают позвоночник.

— Прекрати, Сюзи! — взвыл он.

Сюзанна наконец ослабила хватку. Саймон немедленно выполз из‑под нее и встал с кровати; осторожно тронул шею — и поморщился.

— Я не могу, — повторил он.

— Ненавижу тебя, — сказала Сюзанна. И вдруг расплакалась.

— Сегодня Кальвинас умрет, — сказал Саймон. И икнул. Баночка пива тряслась в его руках. — Сегодня, после обеда.

— Ну, умрет и умрет. Что поделаешь, Сай–кан? — вздохнул Кристофер. — Порой и не такое случается. Вон, девочку–оленя убили. И ничего, мир до сих пор стоит.

«Ему все равно. Он слишком устал, чтобы еще и тебе сочувствовать», — сказал Люксус.

Саймона передернуло.

— Спасибо, а то я не знал.

Кристофер хохотнул.

— Остроумный ты, Сай–кан. Хочешь со мной в бригаде поработать?

— Ты еще и в бригаде работаешь? — удивился Саймон.

— Угу. Ну, знаешь, спускаться под землю, торговать с подземными уродами. Представь себе, Сай–кан: пещера, вонь, мерзкие гномьи лица — и еда, и эту еду мы получаем в обмен на капсулы с энергией, они золотистые такие… Грузовики, набитые продуктами, поднимаются вверх — вверх и вверх, и прямо в верхний город. А оттуда часть их идет к нам, в город нижний. Малая часть, Сай–кан. Самое вкусное остается у эльфов… и у нас, рабочих, — Кристофер многозначительно улыбнулся.

Саймон не слушал его.

Саймон тоже устал.

— А зачем гномам свет? — спросил он ради приличия.

Кристофер почесал в затылке.

— Откуда я знаю? Нравится он им, наверное.

Солнце перевалило через зенит.

Саймон обнял мать, пожал руку отцу — и принял напутствия от Кристофера. Дедушка прислал открытку. Саймон не стал ее читать.

— Ну, я пошел, — сказал он.

Ему долго махали вслед.