Рассказы и повести

Шляхов поинтересовался, давно ли она работает в клинике.

– Третий год. Пришла сюда после окончания медучилища.

– И нравится?– полюбопытствовал следователь.

– Помогает.

– В чем?– не понял Шляхов.

– Я учусь на вечернем отделении мединститута.

– Значит, быть врачом – ваше призвание?

– Так получилось,– скромно улыбнулась девушка.– Вообще-то я мечтала стать музыкантом. Очень люблю арфу. По-моему, самый лучший инструмент.– Она махнула рукой.– Да что теперь говорить…

– Почему же,– возразил Олег Петрович.– Если есть желание…

– Поздно…

– Никогда не поздно осуществить свою мечту… Знаете, Тамара, я недавно прочитал любопытный факт. Это случилось в середине прошлого века, приблизительно в это же время года. Правда, не в Москве, а в Петербурге… В госпитале при Медико-хирургической академии дежурил двадцатитрехлетний ординатор… В этот же вечер там дежурил офицер, тоже довольно-таки молодой человек… Они познакомились, вместе скоротали ночь. Подружились… Лекарю предстояло стать знаменитым химиком и известным композитором… Офицер тоже прославил русское музыкальное искусство…

Олег Петрович замолчал. А Тамара нетерпеливо спросила:

– Кто же это были?

– Лекарь – Бородин, офицер – Мусоргский.

Девушка вздохнула:

– Нет, у меня не получится… Времени нет… У меня на руках больная мама и сестренка…

«Вот почему у нее не по годам такое озабоченное лицо»,– подумал Олег Петрович.

– Тамара Николаевна,– решил он перейти к делу,– я вот по какому вопросу… Вы помните, как прошлой зимой у вас в двести пятнадцатой палате лежал больной Иванов?

По лицу медсестры пробежала тень.

– У нас только^и разговоров об этом,– сказала Проценко.– Все шепчутся по углам, какие-то слухи ходят… А это правда, что Иванова арестовали?

– Да, он находится под стражей,– кивнул следователь.– Меня интересует одна деталь…

И он напомнил девушке об Алтаеве, которого выписали из клиники за нарушение больничного режима.

– Звонил Алтаев сюда после выписки? – спросил Шляхов.

– Прямо телефон оборвал,– ответила Проценко.– Все просил позвать Иванова… А я как ни загляну в палату – Владимира Кирилловича нет.

– Сколько раз звонил Алтаев?

– Дня три подряд… Телефон свой просил передать Иванову. Но как я передам, если больной отсутствует?

– Выходит,– с трудом скрывая волнение, уточнил Шляхов,– Иванова не было десятого, одиннадцатого и двенадцатого декабря, так?

– Да. Это я очень хорошо помню. Палата была пустая…

– Как пустая? – удивился следователь.

– Никого не было,– пожала плечами Тамара.

– А Шухмин? – спросил Шляхов.

Для того чтобы Проценко поняла, о ком идет речь, он обрисовал племянника Зыкова.

– Так Шухмина положили к нам потом, позже. Дня через три-четыре.

Это сообщение вносило неразбериху: по документам Шухмин лег в клинику 11 декабря. Выходит, документы не соответствуют действительности?

Олег Петрович вдруг почувствовал себя словно в детской игре «холодно-горячо». На этот раз, кажется, он вплотную приблизился к цели…

Перешли к взаимоотношениям Иванова с Жигалиной. По словам Тамары Проценко, заместитель директора навещала своего пациента и по вечерам. Иногда они уединялись в палате на длительное время. Бывала Жигалина и тогда, когда к Иванову приходили приятели с коньяком. Из палаты номер 215 доносились оживленные голоса…

– Вам было известно, что у Иванова подозревался гепатит? – задал вопрос следователь.

– Впервые слышу! – удивилась Проценко.– Кто же держит инфекционного больного в нашем отделении?– в свою очередь спросила она.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что о частых и длительных отлучках Иванова знал почти весь персонал.

– Но почему никто не признался мне в этом? – покачал головой Шляхов.

Девушка пожала плечами.

– Вы пришли и ушли,– сказала она,– а им тут работать. Сболтни лишнее – Жигалина потом… Она такая! Чуть что – выговор вкачу, выгоню… Боятся ее…

– Но вы-то не боитесь.

– А что мне Жигалина? – с каким-то вызовом произнесла Проценко.– Я сама скоро буду врачом… Да и вообще терпеть не могу подхалимаж…

Это был, по существу, первый человек, кто говорил со следователем откровенно и прямо.

Медсестра дала понять, что у нее много дел – дежурство как-никак. Шляхов закончил допрос, попросив девушку прийти в свободное от работы время в следственное управление. Она согласилась.

Дальше события развивались по закону снежного кома.

Изъяв из клинического архива историю болезни Шухмина, Шляхов послал интересующие его документы в научно-технический отдел ГУВД Мосгорисполкома на экспертизу. В ходе исследования было установлено: в записях дат в талоне направления на госпитализацию Шухмина и в истории его болезни имеются подчистки и исправления.

На самом деле Шухмин был направлен и лег в клинику не 11 декабря, а 14-го.

На допросе он признался, что лечь в больницу его упросил дядя, Зыков, соучастник преступлений Иванова.

Подделала документы не кто иной, как Жигалина. Пользуясь своим положением замдиректора, она брала в архиве нужные ей бумаги.

Оставалось неясным, как появились записи в карточке Иванова в кабинете физиотерапии о сеансах УВЧ и электрофореза 11 и 12 декабря. Однако и это вскоре прояснилось.