Рассказы и повести

Шляхову удалось установить, что медсестра кабинета физиотерапии Баранчикова была на больничном листе по уходу за дочкой со 2 по 21 декабря.

– Как же так получается,– спросил у нее Олег Петрович,– вы были на бюллетене и в то же время делали процедуры Иванову? Ведь в карточке стоят ваши подписи.

Баранчикова тут же призналась, что по просьбе Жигалиной она выписала на имя Иванова липовую карточку, на самом же деле он процедур УВЧ и электрофореза ни 11, ни 12, ни 13 декабря не проходил. Более того, чтобы записи в карточке выглядели правдоподобно, Жигалина дала ей авторучки с пастой разного цвета – черной, зеленой, фиолетовой, синей.

«Разговорилась» и старшая медсестра мужского неврологического отделения Носова. Она «вспомнила», что Иванов действительно отсутствовал в больнице несколько дней, а именно: 10, 11 и 12 декабря. Жигалина чуть ли не каждый час звонила в отделение и спрашивала, не появился ли ее подопечный. При этом сильно переживала, все время повторяя: «Володя так подводит меня, так подводит…»

Когда все в клинике почувствовали, что дни пребывания Жигалиной на своем ответственном посту сочтены, неожиданно вернулась память и к другим нянечкам и медсестрам.

Удалось установить, что Жигалина оказала услугу не только самому Иванову, но и его матери. Замдиректора оформила документы, по которым та якобы находилась на лечении в клинике. По материалам, представленным Жигалиной во ВТЭК, Иванова была признана инвалидом второй группы…

Шляхов вызвал на допрос заместителя директора клиники нервных заболеваний.

– Елена Захаровна,– обратился к ней следователь,– расскажите, пожалуйста, о ваших истинных взаимоотношениях с Ивановым.

– Какие еще взаимоотношения! – возмутилась Жигалина.– Я лечила его, и только!

– А чем объяснить ваши совместные поездки в ресторан «Русь»?– спокойно спросил Олег Петрович.– Причем в то время, когда Владимир Кириллович лежал в вашей клинике и не имел права покидать больницу?… Почему вы дали ему ключ от своего кабинета?… С какой целью оставались у него в палате по вечерам один на один?

– Ну, знаете! – аж задохнулась от гнева Жигалина.– Вы… Вы думаете, что говорите?! У меня муж, ребенок!…

– О них вы почему-то забыли, когда обеспечивали алиби Иванову, занимаясь подлогом,– парировал следователь.

Жигалина накинулась на следователя с бранью и оскорблениями, грозила, что будет жаловаться за клевету и ложь. Олег Петрович был готов к этому и молча выслушал ее, дав выговориться. Затем он предъявил показания сослуживцев и других свидетелей, заключения экспертизы. Но Жигалина отказалась отвечать на вопросы Шляхова.

Так продолжалось несколько раз. Но все-таки факты и улики, добытые следствием, в конце концов, что называется, приперли ее к стенке.

Жигалина призналась, что по просьбе Иванова положила в клинику Шухмина, подделав при этом соответствующие документы. В свою очередь, показания Шухмина должны были подтвердить алиби Иванова. Подтвердила она и то, что по ее просьбе была выписана карточка в кабинете физиотерапии. Одним словом, она полностью шла на поводу Иванова, с которым состояла в любовной связи. Таким образом, алиби матерого и хитрого преступника рухнуло.

Руководству клиники было послано представление, в котором отмечались серьезные нарушения дисциплины в больнице, из-за чего в ней долгое время скрывался опасный преступник.

В отношении Жигалиной было возбуждено уголовное дело. Ей предъявили обвинение в злоупотреблении служебным положением и должностном подлоге. Следствием не было установлено, что Жигалина знала о преступной деятельности Иванова.

– Ну что ж,– сказал Шляхову подполковник Довжук, когда Олег Петрович положил ему на стол материалы по делу.– Считайте, что экзамен вы выдержали на «отлично»… Зайдите, пожалуйста, к Папахину – вас ждет очередное задание…

Прошло пять лет… Сегодня Олег Петрович Шляхов – следователь Главного следственного управления МВД СССР. Новые задания… Новые экзамены…

ВОР

– Захар Петрович, к вам просится на прием Карцев,– сказала секретарь прокуратуры, заглянув ко мне в кабинет.– Говорит, вы его знаете…

– Виталий Васильевич?

– Да.

– Пусть войдет,– сказал я.

Карцев… Первый раз мы встретились с ним на заседании городского координационно-методического совета по правовой пропаганде.

Совещание с самого начала потекло в скучном, малоинтересном русле. И тон всему задал докладчик. Он обрушил на слушателей лавину цифр. Сколько лекций прочитано в трудовых коллективах города, сколько по месту жительства, в парках, кинотеатрах. Потом шла раскладка по темам.

Аудитория явно заскучала, хотя все делали вид, что слушают с вниманием.

Бодрый, оптимистичный голос докладчика призван был доказать, что дела обстоят как нельзя лучше.

Начальник уголовного розыска городского управления внутренних дел подполковник Вдовин, сидевший рядом, шепнул мне на ухо:

– Лекций читают все больше, а количество правонарушений почему-то не сокращается…

Докладчик отлично знал об этом, но нисколько не смущался.

Началось обсуждение доклада. Выступил судья Столетов. Молодой, с университетским значком.