Рассказы из Пушкинского дома

Пока рубили новую перекладину, павловские гренадеры по приказу петербургского военного генерал-губернатора П. В. Голенищева-Кутузова отвели смертников в крепостную церковь, где они выслушали при жизни погребальное отпевание. По другой версии, их поместили на время в полуразрушенное Училище торгового мореплавания, находящееся вблизи вала. Там же стояли сколоченные заранее пустые гробы.

…Пятеро снова пошли на казнь. Их верхнюю одежду сорвали, бросили в костер и приказали надеть длинные белые рубахи с нагрудниками, на которых было написано: «Цареубийца». Но виселица все еще была не готова! Палач доказывал, что столбы очень высоки.

Полицмейстер громко прочитал решение судей:

— «Верховный уголовный суд по высочайше предоставленной ему власти вместо мучительной смертной казни четвертованием, определенной Павлу Пестелю, Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михайле Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому, приговорил сих преступников за их тяжкие злодеяния повесить».

До нашего времени сохранилось несколько свидетельств о казни: рассказы В. И. Беркопфа — начальника кронверка Петропавловской крепости, Б. Я. Княжнина — петербургского обер-полицмейстера, полицейского офицера, воспоминания шефа жандармов А. X. Бенкендорфа, немецкого историка И. Г. Шницлера, писателя Н. В. Путяты и других. Эти свидетельства являются основным историческим источником, восстанавливающим общую картину и детали события, происшедшего 13 июля 1826 года. Казнь декабристов потрясла очевидцев, но запечатлелась по-разному в их сознании в зависимости от душевного состояния и от того, где находился свидетель: рядом с осужденными, эшафотом или дальше — среди собравшейся толпы. Однако, несмотря на некоторую противоречивость рассказов, во многом они дополняют друг друга и уточняют сведения о поведении приговоренных перед казнью, о настроениях петербургских жителей, сочувствующих осужденным, о гибели лучших людей России — истинных и верных сынов отечества.

Большинство очевидцев, оставивших свои воспоминания, упоминают двух палачей. Другие — не менее уверенно — одного. Заблуждение, отклонение памяти или ошибка? В Петербурге говорили, что для этой акции палачей выписали из Финляндии или из Швеции. В исторической литературе до сих пор считалось, что имена их неизвестны…

Редкая это была в России XIX века профессия — «заплечных дел мастера». Желающих не находилось. В Петербурге к началу 1818 года не было ни одного палача. И все-таки кто-то был нанят. Кто и когда? По специальному указу Сената предписывалось определять в звание палачей осужденных к розгам и ссылке, освобождая их от наказания, а имена держать в тайне.

Недавно историки обнаружили неизвестный ранее документ: «Дело о содержании заплечных дел мастеров». Из дела следовало, что 13 июля на кронверке Петропавловской крепости палачей было действительно двое. Названы и их фамилии: Козлов и Карелин, судимые ранее за кражу. Но самое главное заключалось в дате, которая стояла на документе. Дело было начато 22 декабря 1825 года в связи с определением на службу этих «мастеров».

Значит, через восемь дней после восстания, до суда и следствия, обещая жизнь Рылееву и Каховскому, обещая проявить милосердие, «много милосердия», так много, что «некоторые скажут даже слишком много», царь уже знал, что ему потребуются палачи! Нанял их загодя… Эти два палача и «трудились» в тот страшный день. Но к началу казни остался только один…

Нервничал Николай I в Царском Селе, опасался волнений в народе, беспорядков. Поэтому кронверк дугою окружали сводные батальоны пехоты, кавалерии, артиллерии. Нервничал гарнизонный военный инженер Матушкин. Наконец послали солдат в Училище торгового мореплавания за скамьями. Нервничал и священник Мысловский, с нетерпением и горячей верой ожидая гонца с помилованием, и, «к крайнему своему удивлению, тщетно».

В Петербурге давно не бывало казней. Последний раз — в 1764 году: на Сытном рынке казнили поручика Мировича, который сделал неудачную попытку освободить из Шлиссельбургской крепости заключенного там царевича Иоанна Антоновича. С тех пор не было казней, во всяком случае, открытых. Неужто сейчас будет? Нет, нет! В толпе тоже надеялись. Кто-то пустил слух, что у самого вала среди гвардейцев находится переодетый царь. Ждет сильного мгновения, чтобы выйти и поднять прощальную руку…

Осужденные тихо говорили между собой. Полицейский офицер, сопровождавший их к месту казни, вспоминал, что «они были совершенно спокойны, но только очень серьезны, точно как обдумывали какое-нибудь важное дело».