Рассказы из шкафа

– Ой, Тимофейка, не пойду я теперь за тебя. – Пискнула Люба. – Теперь не возьмешь меня.

– А ну, Любка, не выдумывай, – я испугался чего-то и дернул простынь на себя. Да и расхохотался.

– Эй, солдатик, – сонный доктор вышел из своей каморки. Это мы рядом с ним расшумелись. – Ты мне теперь буянить вздумал?

– А помните, я вас просил невесту найти? С косами, длинными-длинными.

Люба обиженно всхлипнула.

– А, так вот в чем дело, – доктор тоже рассмеялся, – Не я брил, товарищ мой, Аникеич. Стало быть, не в горячке ты, нашел невесту?

– Да кому ж я нужна теперь такая! – Люба провела рукой по лысой голове. – Осколок зацепил меня, Тимофейка! Чтобы достать, все мои косы и повыстригли, ироды… – Люба плакала так горько и так обижено, что мне захотелось прижать ее к себе и не отпускать.

И я прижал.

– А че ж ты плакала? Из-за кос?

– Угу. Из-за них только. Как будто плакать мне больше не о чем было, Тимофейка, – Люба зарыдала, как малое дитя и стукнула меня по плечу, – Я ж их отращу, Тимофей. А тебя не отрастила бы… Зачем мне косы, если тебя рядом нет? Я их только ради тебя со второго класса отращивала.

Шнурочки

– Деда-а-а-а-а-а-а! – Сенькин крик раздался от двери.

Он несся ко мне в яркой салатовой курточке, спотыкаясь обо всю обувь, стоявшую в коридоре, цепляясь за край ковра. Я попытался встать с кресла, но спину опять прострелило так, что я скорчился от боли. Внучок остановился, удивленно на меня уставившись, хлопая карими глазками. Пришлось виновато улыбаться, пересиливать себя и вставать. Деда ж для него пока самый сильный, самый здоровый. Он единственный, кто еще в меня верит.

– Ну чего ты стал там, сорванец? А ну-ка! Беги к деду!

Сенька вмиг влетел ко мне на руки. Я поднял его так высоко, как только мог. Глазки его светились таким восторгом, что я чуть не прослезился. Дескать, какой мой дед сильный: я уже такой большой, а он меня так легко поднимает. И спина чудом прошла, это из-за Сеньки все. Да я и не старый вовсе, всего шестьдесят на прошлой неделе исполнилось. А спина вот уже прихватывает. Не дело, не дело…

– А мама что, опять не зашла? – спросил я, расстегивая внучку куртку.

– Неа, она дверь ключом открыла и сказала, что ты меня ждешь.

Я понимающе кивнул. Нину, дочку, вижу с порога один раз в месяц, когда Сеньку привозит. Кивнет мне, рукой помашет, да и уходит сразу. Все она в обиде, что с матерью развелись. Слава Богу, хоть с внуками видеться дала.

Сенька показывал мне нового робота, а я почти не слушал. Смотрел на его пушистые, немного девчачьи реснички, на гладкие щечки, мою горбинку на носу. Никогда не думал, что внук в меня пойдет. А он – вот как. Говорят, что моя копия.

Накормил его, он даже не кривился. Это он дома суп не ест. А у деда суп другой, у деда вкусный. После обеда забрался ко мне на коленки, про садик что-то рассказывать. Это у нас традиция такая. И обычно трещит без умолку, а тут что-то весь пятнами покрылся, пальчиками замок на кофточке теребит. Волнуется.

– Сенюш, ты деде рассказать что-то хочешь?

Тут осторожно надо, бережно. Чтобы понял, что дед его и вправду хочет слушать.

– Деда, – начал внучок, и вздохнул тяжело, прерывисто, – деда, а ты когда в первый раз на бабушке женился?

Надо же. Неужели первая любовь пришла?

– Женился-то я один раз всего. Ты хотел спросить, когда влюбился?

Сенька заулыбался и спрятал личико в мой ворсистый свитер.

– Да, – еле слышно пискнул он, – Когда ты первый раз влюбился? В бабушку.

– Ну, мы уже с ней взрослыми были. Красивая она была, вот и влюбился.

Нахмурился я, хорошо, что Сенька не видел. Не любил я его бабушку никогда. Просто получилось так. Матери свели, а потом Нинка появилась. Но недолго мы прожили. Развелись, когда дочке и трех еще не исполнилось. Светка, жена моя, сразу замуж выскочила, до сих пор живут и вроде бы счастливо. А у меня вот как-то не сложилось…

– Деда, а можно влюбиться, когда ты еще маленький, как я? – Сенька зарделся.

И вспомнил я, что как в его возрасте в первый раз и влюбился.

– Конечно, можно, внучок. В садике девочка какая-то понравилась?

– Деда, вот знаешь, – внук ко мне уже развернулся, – мама говорит, что на красный светофор – нельзя. И все такие вещи, которые нельзя, красные. Да же?

– Ну, обычно так, да, – я улыбнулся ему, чтобы подбодрить.

– И вот я в садик пришел, – Сенька начал кусать верхнюю губу. Всегда так делал, когда волновался, – а там она стоит. В красном платье, представляешь? Кто в садик, и еще в первый день, надевает платье? Красное платье, деда! И от нее, как от светофора!

– Это как так, как от светофора? – я не смеялся. Просто пытался понять.

– Ну, от светофора красного, как будто бы страшно. Он тебя предупреждает: не ходи. И ты не идешь. И от нее так же. Кажется, что трогать ее страшно, подойти к ней страшно. Я ее волосы сегодня случайно потрогал, и чуть не обжегся. Как от утюга. Понимаешь, деда?

– Понимаю, внучок, конечно. Но ты не бойся ее так. Позови играть с собой. Хорошо?

– Деда, я такой дурацкий, – Сенька хлопнул по лбу ладошкой. – Мне же мама ботинки новые купила. А там красные шнурочки.