Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2

Как это ни странно, но сквозь забытьё он слышал и ощущал удивительным образом всё, что происходило вокруг. В дверь постучали. Щелястая створка открылась, и в землянку вошёл сержант МВДешников.

Осматриваясь в полумраке землянки, он постоял возле порога. Стараясь не топать, мужчина прошёл к столу, составленному из ящиков от зенитных гранат, и опустил на пол «термосок с аракой». Потом повернулся к низкому выходу и исчез в сиянии солнца, что быстро клонилось к закату.

Очередные налёты

Раздался до боли знакомый, оглушительный крик: «Воздух! Курс 40! Двенадцать самолётов врага!» — и Яков очнулся от забытья.

«Опять!» — простонал лейтенант. Он опустил ноги на пол и, помогая телу руками, с великим трудом принял «положение сидя». Несколько долгих секунд зенитчик пытался сориентироваться в окружающем полутёмном пространстве и сфокусировать расплывавшийся взгляд.

Наконец его зрение пришло в полную норму. Предметы перестали двоиться и дрожать, вися в воздухе. Парень осторожно поднялся на нетвёрдые ноги, слегка пошатнулся и, опершись рукою на стол, встал вертикально.

Парень припомнил коротенький текст из медицинского справочника и сказал себе: «Э-э, братец, да у тебя, кажется, сильное сотрясение мозга или контузия. Хорошо бы тебе полежать несколько дней в тишине и покое, ан нет, приходится идти воевать!»

Снаружи раздавались команды наводчиков, и командиру всей батареи нельзя было находиться в землянке дольше других. Ещё, чего доброго, примут за труса. Яков надел пилотку на гудящую голову, сверху осторожно пристроил тяжёлую каску. Насколько это возможно, он принял внушительный вид и вышел из своего помещения. Парень привычно посмотрел на часы и со злостью сказал: «Двадцать один ноль одна. Каждые четыре часа, пропади они пропадом!»

Яков добрался до узкой траншеи, соединяющей второе и третье орудия. Парень взглянул на позиции и с облегчением понял, что пока он лежал без сознания, приезжали ремонтники. Они привезли новую пушку и утащили разбитую. Мало того, кое-как подшаманили все остальные. В глаза бросались детали, которые они заменили. Снарядов тоже оказалось в достатке.

Парень не стал возмущаться, мол, почему, не разбудили его? Он перевёл взгляд на летящие самолёты фашистов, собрал волю в кулак и с трудом разогнал лёгкий туман, клубившийся у него в голове.

В мозгу заработал какой-то мыслительный счётчик. Яков прикинул расстояние до приближавшихся фрицев, немедленно понял, что пора вступать в бой и отдал команду: «Беглый огонь!»

Всё остальное пошло по обычному плану. То есть, повторился кошмар, что пережил лейтенант в тринадцать и семнадцать часов. Беспрерывная карусель в облаках, построенная бомбардировщиками «Ju 87».

Вой пикирующих на батарею «лаптёжников». Грохот выстрелов пушек. Взрывы бомб и треск бортовых пулемётов. Свист пуль и осколков. Вонь сгоревшего пороха и тучи земли, высоко поднятой к небу.

Подносчики метались от ящиков к лафетам орудий и подносили снаряд за снарядом. Зенитчики вертели маховики с удивительной скоростью. Заряжающие палили по фрицам. Время от времени, из них кто-то падал. Его место занимал один из товарищей, что оказались поблизости. Перебинтованные наблюдатели оттаскивали раненых в сторону и делали им перевязки на скорую руку.

Яков стоял в центре этого ада. Он громко командовал и корректировал беглый огонь. Краем глаза парень увидел, что на обоих соседей напали самолёты врага, и они отбиваются так же, как его батарея.

«Значит, нельзя ожидать какой-либо помощи. Придётся справляться самим!» — сказал себе лейтенант и услышал крик, долетевший с четвёртой позиции: «Правый наводчик убит!»

Офицер бросился к боковому орудию, сел в железное кресло и вместе с левым напарником начал выцеливать фашистских стервятников. Картина боя внезапно уменьшилась и резко сжалась до клочка неба над головой.

Теперь ему некогда было смотреть, что происходит справа и слева. Главное — поймать «юнкерс» в прицел. Услышать за левым плечом лязг затвора орудия. Дать команду «Огонь!» и стерпеть грохот выстрела, терзавшего уши.

Затем всё повторить — много раз, в том же порядке. То там, то здесь слышался вой самолёта, что падал на землю, и его наполняла короткая радость: «Ещё одним гадом стало здесь меньше!»

Как-то вдруг Яков понял, что над ним чистое небо, в котором нет пикировщиков. То есть, теперь можно слезть с жесткого кресла, размять онемевшую шею и осмотреться вокруг.

Едва схлынула ярость жестокого боя, как на лейтенанта опять навалилась боль и усталость. Он увидел сержанта, стоящего возле места наводчика соседней зенитки. Яков отметил, что тот легко ранен в левую руку. Он подозвал МВДешника и назначил своим заместителем.

Не слушая возражений мужчины, офицер приказал привести тех солдат, которые не получили серьёзных увечий. Пока они собирались, Яков опустился на ящик со снарядами к пушке, опёрся локтями в колени и низко свесил гудящую голову. Он закрыл глаза и попытался прийти хоть немного в себя.