Рассказы к истории «Научи меня мечтать!»

— Знаешь, Ллойд, — она вдруг перебила его, — мне кажется, это никак не противоречит законам, а просто не вписывается в них.

— Такого не может быть…

— Наверно, ты будешь смеяться, дорогой, но мне кажется, что с возрастом я стала мудрее. Я тут думала о небе…

— Что?

— Я говорю, я тут думала о небе. О небе, милый, которое над нами. Видишь, оно коричневое.

— Лэйси…

— А у Элроя в его саду оно совсем другое. Оно голубое, подумай только! А когда был закат, как у нас сейчас, я своими глазами видела, что оно стало красно-фиолетовым. Элрой мне сказал, что оно бывает иногда и рыжим, и розовым, и каким только еще!

— Это просто страшно, что он там вытворяет — даже с небом!

— И я ему так сказала в первый раз — как страшно оно выглядит! А он сказал: скорее, непривычно. Не страшно, Ллойд, а непривычно… и знаешь, что самое удивительное? Оказалось, что самое правильное небо — оно таким было когда-то везде, но только задолго до нашего появления — это именно такое, какое оно у него.

— Я ему не верю…

— А я верю, дорогой, зачем ему врать?.. Мне никогда и в голову не приходило, что так вообще может быть! Небо голубое, а мы всегда думали, что оно может быть только коричневым… не только МОЖЕТ, но и ДОЛЖНО таким быть… А знаешь, дорогой, почему? Потому что никогда не сталкивались с голубым — это-то и навело нас на мысль, что коричневый — единственно возможный вариант, а значит — он автоматически правильный… Да, милый, я не понимаю восторга Элроя по поводу этого голубого неба — ведь правда наше коричневое лучше? Но если он считает, что голубое лучше — пусть считает, я не буду настаивать. Оказывается, так можно — иметь сразу несколько правильных вариантов: мы оба правы в наших предпочтениях… Я подумала еще, мой дорогой, я много думала в последние годы. И решила, что жизнь сложнее, чем то, что мы с тобой видели, чувствовали, чем то, что нам о ней говорили и что мы говорили о ней. Есть вещи, о которых никто много лет не говорил, с которыми никто много лет не сталкивался, — настолько долго, что все решили, что они не бывают совсем. Но они возможны, мой дорогой, просто с нами они не случились. Или мы их не заметили. Но даже если что-то не случилось с нами, то совсем не обязательно, что это не может случиться с кем-нибудь другим — раз такой вариант в принципе возможен… Это мне небо помогло понять, милый! Нравится нам или нет, но оно может быть где-то не только коричневым, но и голубым — и на Земле оно такое — а главное, ему МОЖНО быть голубым — даже если мы всю жизнь видели его только коричневым.

— Дорогая, ты мелешь полную чепуху…

— Нет, Ллойд, я говорю о том, например, что нам с тобой никогда не говорили, что возможно полюбить просто так, ни за что, без всякой финансовой или какой-нибудь еще выгоды… и теперь нам кажется, что по-другому и не бывает, и что мы ДОЛЖНЫ любить только тогда, когда нам выгодно, что только так правильно. По-другому, кажется, с нами и не случалось, мы всегда любили за что-то… Почему ты выбрал и полюбил меня, дорогой?

— Потому что ты была инъекционным аналитиком, моя крошка. Я хотел быть связанным с инъекциями, я же много раз говорил тебе… инъекции — самая перспективная сфера, по крайней мере, такой она была в наши времена…

— Да-да, дорогой, именно так. А почему я выбрала и полюбила тебя?

— Потому что я один из всех них обещал тебе, что мы почти сразу после твоего замужества переберемся в богатый дом.

— Все так, милый! А почему ты любил Элроя?

— К чему все эти разговоры сейчас, Лэйси? Мы не в детском саду. Все настолько элементарно, неужели тебе правда надо объяснять?

— Я знаю, Ллойд… но мне все-таки интересно.

— Он ничем не отличался от инвестиций, которые в будущем обещали принести доход и престиж… но я прогорел, милая, мы прогорели…

— И я так думала, дорогой, а теперь я понимаю, что было что-то еще…

— Не было никогда ничего больше.

— Было и есть. Мы просто не замечали раньше и не очень-то замечаем сейчас, мы не отдаем себе отчета…

— Вот как он, значит, пудрит тебе мозги, когда ты у него бываешь? Я и не думал, милая, ты никогда не несла столько чуши в один вечер.

— Считай как хочешь, дорогой, и дай мне считать так, как хочу я… на этой их Земле по-другому.

— На этой их Земле все не так, как у людей!

— На этой их Земле все непривычно, Ллойд, но почему же сразу неправильно?!. Так вот, милый, у них там такие разговоры, как у нас, почему-то считаются неприличными. Они признают, что полюбить можно как-то по-другому, не знаю как, но как-то еще, как Элрой полюбил ее, как мы его полюбили… они давно это знают, а мы — нет…

— Хех, Лэйси, тут все ясно: они ненормальные.

— Вряд ли. По крайней мере земная Джулия — так ее зовут — не кажется такой уж сумасшедшей, дорогой… хотя смешная, конечно… но я говорю о том, милый, что наши правила не предусмотрели варианта, в который попали мы с тобой. Мы же до сих пор любим Элроя… нам это непонятно, конечно, потому что за что же его любить теперь, ты сам мне когда-то говорил… а мы любим. Тут что-то больше, чем простая выгода…

— И что ты предлагаешь? Как-то же надо с этим разобраться?