Рассказы капитана Мишина

Внутри теплохода было тепло и уютно, и от этого многим стало казаться, что они находятся не на судне, а в большой заснеженной коммунальной квартире, расположенной на краю света и оторванной от всего мира. В свободное от работы время «жители коммунальной квартиры» вели неторопливые разговоры о перспективах постановки к причалу. В вечернее время с большим удовольствием смотрели программы родного телевидения, обсуждали последние мировые новости, подсмотренные на голубом экране. Старший помощник уже начал восприниматься не как старпом, а как некий комендант общежития, а боцман – как завхоз, так как два дня назад в очередной банный день руководил меной белье в каютах команды, а механики казались работниками ЖЭКа, содержавшими в порядке коммунальное хозяйство. В этой ситуации самым озабоченным был старший механик, который постоянно поднимался на мостик, спрашивал, какие прогнозы получены, каковы перспективы температурного режима и когда надо ждать постановки в порт. И было отчего беспокоиться, в последнюю ночь температура упала до минус двадцати восьми, это стало чувствоваться уже даже в машинном отделении. Ночью мощные прожекторы врывались в морозный воздух, разрывая темноту ночи световыми коридорами, в которых отчетливо просматривались крутящиеся вихри взбесившейся метели. Над конструкциями судна почти горизонтально проносились потоки снежных хлопьев, успев едва мелькнуть в свете прожекторов. За ночь метель успевала полностью навести свои порядки и утром палубной команде в очередной раз приходилось начинать все заново.

Перед вахтой третьего помощника капитан с боцманом прошли на бак для осмотра ледяного поля, торосившегося перед носом теплохода. На подходе к кромке поля судно попало в обледенение, как это бывает при минусовых температурах. Ветер был не сильный, поэтому льда образовалось немного. Его там же на подходе и убрали, но оставшиеся крошки льда под действием новых морозов превратились на баке в тонкое ледяное покрывало. Боцман, подскользнувшись, машинально коснулся булиня судовой рынды (булинь – плетеный канат к языку судового колокола) и рында виновато отреагировала простуженным голосом: «тук». Это было необычно, так как все привыкли, что рында откликается всем хорошо известным переливчатым звоном, а тут – просто «тук». Боцман уже специально дернул булинь сильнее и опять в ответ получил простое «тук». Виной всему был обычный морозный воздух с очень низкой температурой. «Не трогай её, она просто бедная замерзла», – отреагировал капитан. Да, она просто замерзла, отогреется в теплых широтах и будет как и прежде давать звонкие переливчатые звуки, слышимые на большие расстояния.

Капитан оглянулся вокруг: да, замерзло все, все, что находится на открытых судовых палубах. Замерзли швартовы, скрюченно обняв швартовные вьюшки. «Да, тяжело будет с ними работать при постановке к причалу», – отметил капитан. Замерзли вентиляционные грибки, сверкающие серебристыми искрами под напором судовых прожекторов. Да и сами прожекторы замерзли, искажая работу мощных электроламп на сильном морозе, вытягивая свет вертикально вверх. И в этих световых столбах просматривалась заметенная снегом рубка, играющая миллионами падающих снежинок. Да и два красных огня, похоже, тоже замерзли, их свет размывался в порывах снежных зарядов. Да, это было настоящее царство ледового безмолвия, да, это было своеобразно красиво. Но капитану было о чем подумать, и все эти красоты требовалось отложить на потом. «Сейчас самое главное, чтоб не было дальнейшего усиления ветра, если это произойдет, начнется подвижка льда. Тогда нам будет худо, судно окончательно вмерзло, самим нам всего скорей не справиться», – оценил сложившуюся ситуацию капитан.

На девятые сутки, как всегда ночью, судно вызвал ледокол, сообщил о необходимости готовиться к движению. Вахтенный второй помощник позвонил в каюту капитана, доложил о поступившей команде. Капитан быстро поднялся на мостик: «Ну и славно, ну и хорошо. Давно пора в порт, застоялись, тем более завтра все же ожидается усиление ветра». В одно мгновение судно проснулось, внизу чувствовалось большое оживление, выдаваемое множеством громких и поспешных шагов разбуженных и уже собравшихся членов машинной и баковой швартовной команд. Еще накануне по причине полученного прогноза погоды, дающего усиление ветра, главные двигатели были переведены в десятиминутную готовность. Ровно через это время старший механик доложил о готовности главных двигателей к работе.