Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Брак зарегистрировали в Грибоедовском загсе, но жить в двушке Христина не захотела, молодоженам подыскали квартиру в элитном Безбожном переулке (ныне Протопоповский), выселив оттуда поэта Валентина Сорокина, который рассказывал: «Квартира моя была в писательском доме. И вот мы стоим с Борей Можаевым и видим, как из окна на улицу вещи, книги выбрасывают». Сорокину предлагали другое жилье – а он ни в какую! Оно и понятно: русский поэт не идет на компромиссы даже ради укрепления дружбы между народами и развития внешней торговли (Христина заключила с СССР довольно выгодные контракты). Жаль, что счастье молодых продлилось недолго: ветреная иностранка (падение нравов!) через полтора года развелась с советским гражданином, подыскав через несколько лет себе нового супруга, четвертого по счету. Но бывший муж остался не только с носом (в нашем случае с глазом), но и с солидной долей имущества, позволившего ему переехать на Запад, где он и живет по сей день. А Христина в 1988 году умерла, предположительно от передозировки наркотиков. Так что зря поэта выселили. Однако иностранцам было трудно угодить. В середине 1970-х годов в Москву приехала дочь венгерского композитора Имре Кальмана – Ивонн: «Принимали нас на высшем уровне. В столице поселили в “Национале”, прямо напротив Кремля. Интерьеры красивые, но кормили невкусно, как будто готовили из консервов. Однажды по ресторану пробежала мышь, вызвавшая нешуточный переполох. В остальном все прошло прекрасно. Особенно запомнилась экскурсия в Кремль и концерт в Зале Чайковского, на котором один из участников нашей делегации, знаменитый баритон Дитрих Фишер-Дискау, исполнял произведения Шуберта под аккомпанемент Святослава Рихтера».

Придирчивую интуристку неприятно поразил и внешний вид московской публики: «Люди выглядели так, словно пришли не на концерт классической музыки, а в спортзал. Но они плакали, слушая Шуберта, и я простила отсутствие вечерних платьев и смокингов». Ишь чего захотела – смокинг ей подавай! Наши люди в булочную на такси не ездят…

А в 1986 году в номере «Националя» познакомились Ив Сен-Лоран и Сергей Параджанов, решивший подарить французскому модельеру сделанный своими руками необычный альбом. Мастер причудливых коллажей, Параджанов изобразил в альбоме самого Ива Сен-Лорана «в чем мать родила», окруженного кусочками ткани – шелка, парчи, муара. Все это автор назвал «Фантазией». А вот другой коллаж – уже одетый модельер сидит в театральной ложе и смотрит «Травиату», далее – тому подобное: «Ив забыл дома зонтик», «Эйфелева башня влюблена в Ива», «Ангелы танцуют с Ивом»…

Подарок французу пришелся по вкусу, но запомнилось ему другое – каким его впервые увидел Параджанов: «Сережа толкнул дверь и увидел Сен-Лорана слева в ванной: стоя у раковины, тот чистил зубы. Сережа гаркнул: ”Руки вверх!” – и сделал вид, что стреляет сквозь карманы пальто из двух пистолетов. Сен-Лоран от неожиданности чуть не проглотил зубную щетку, обернулся и в ужасе увидел бородатого террориста. (Сергея-то он не знал в лицо!) Немая сцена», – свидетельствовал присутствовавший при встрече Василий Катанян, кое-как приведший в чувство ошалевшего модельера. Альбом хранился в парижской квартире Ива Сен-Лорана, пока не сгорел при пожаре.

Вполне объяснимое и опасное влечение советской богемы к иностранцам, а также убеждение в том, что если они там едят – значит, действительно вкусно (ибо деньги на ветер бросать не будут!), обозначило и гастрономический успех кафе и ресторана гостиницы «Националь» у советской творческой интеллигенции, любившей покушать среди англичан и французов. Здесь всякий раз можно было встретить актеров, художников, писателей, пропивавших очередной гонорар в окружении всегда голодных коллег. В частности, завсегдатаем Уголка был поэт Михаил Светлов, живший в писательском доме напротив, в Камергерском переулке (тогда проезд Художественного театра). Чтобы пообедать в «Национале», ему достаточно было перейти улицу, тем более что автомобильное движение (мы это видим на старых снимках) было не такое интенсивное. Марина Цветаева называла его «Гренаду» своим любимым стихотворением. Сам же Светлов признавался Варламу Шаламову: «Я вам кое-что скажу. Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал». Плохой или хороший поэт Михаил Светлов – вопрос риторический, но теплоход в его честь назвали в 1985 году (в фильме «Бриллиантовая рука» показан совсем другой лайнер).