Рассказы разведчика

– Спроси, действительно ли они добровольно сами решили сдаться нам в плен, – сказал майор Жмуренко.

Я перевел вопрос. На лице Густава появилась обворожительная улыбка, украшенная аккуратным строем ровных белых зубов. Он вежливо, но твердо подтвердил, что это именно так.

– Не часто вот так запросто сдаются нам в плен немецкие солдаты, – сказал Дудинцев, – здесь что-то не то. Обычно, они дерутся до тех пор, пока из их рук не выбьешь оружие. Вот тогда немецкий солдат сам поднимает руки и кричит: «Гитлер капут». Откровенно говоря, я им не верю. А ты как думаешь? – Дудинцев повернул свою голову к заместителю.

– Бывает по всякому, – неопределенно ответил он и добавил, обращаясь ко мне:

– Выясни, что их побудило принять такое решение?

– Да, да, Гитлер капут, – вступил в разговор Густав Фурман, не дожидаясь, когда я переведу вопрос. Он стал подробно объяснять нашим командирам, что война с Германией проиграна, это ясно всем – и нам, немцам, и нашим противникам. Американцы на Руре, русские у ворот Берлина, что у него своя голова на плечах – при этих словах он многозначительно ткнул указательным пальцем в свой лоб – и он отлично понимает, что у Германии нет сил, нет резервов, ее покинули все союзники и он не хочет продолжать бессмысленную бойню, не хочет умирать напрасно. Он честный немец, до сих пор он добросовестно служил Германии и фюреру, но дальше делать это уже нельзя, это уже бессмысленно.

– Правильно говорит, правильно рассуждает! – воскликнул Жмуренко, – видимо, среди солдат противника начался разброд.

– Да, погоди ты, – перебил его Дудинцев, – спроси, есть ли у них какие-нибудь доказательства.

– Разве русский командир не понимает, что это значит для них, немецкий солдат, с оружием добровольно перейти на сторону противника. Ведь сейчас их обоих считают предателями. К тому же они освободили из плена русского солдата и тоже привели его сюда. Разве это не доказательства?

Георг Шефер сообщил, что если немецкое командование точно узнает о их добровольной сдаче в плен к русским, то их родители будут расстреляны. Есть такой приказ фюрера.

– Допустим, что все это так. А где гарантии того, что вы оба не подосланы к нам этим командованием с каким-нибудь заданием? И вся эта добровольная сдача в плен подстроена специально? А? – сказал Дудинцев, глядя прямо в упор в глаза Шеферу.

Я перевел эти слова как можно точнее. Шефер выдержал взгляд Дудинцева и спокойно ответил:

– Наши генералы не будут выдавать свои секреты, а мы передаём вам секретную схему расположения наших частей на плацдарме и их огневые средства. Вот, смотрите, – он взял лежавшую на столе карту и развернул ее.

Я глянул на карту из-за спины Тараненко. Это была оперативная карта Одерского плацдарма фашистов с подробными данными огневых средств и укреплений, как наших, так и немецких. В левом верхнем углу стояла надпись «Совершенно секретно».

– Обозначено точно. Даже штаб нашего полка успели нанести. Вот гады! – сказал Дудинцев, не скрывая, что ему неприятно, что немцы знают местонахождение его штаба.

Густав Фурман был доволен произведенным эффектом. Он сказал:

– Эту карту мы случайно украли у одного подвыпившего офицера 67-го отдельного батальона, в котором мы оба служили. Там сейчас наверняка творится невообразимый переполох. Обратите внимание сюда, здесь показано большое минное поле, которое надежно прикрывает наши позиции на плацдарме. О его существовании вы, вероятно, даже не догадываетесь.

Тараненко, который до сих пор не принимал участия в допросе, спокойно сидел на стуле и слушал мои переводы, вдруг быстро подошел к столу и стал внимательно рассматривать карту.

– Минное поле здесь нанесено не точно. Разрешите, товарищ подполковник, – он взял карандаш, лежащий у руки Дудинцева, и провел им по карте, обозначая точную границу немецкого минного поля.

Фурман не ожидал этого. Он считал, что делает большую услугу русским командирам, открывая секрет наличия большого минного поля, а оказалось, что русские знают об этом поле, и знают больше, чем он. Ожидаемого им эффекта не получилось. Шефер пододвинулся поближе к столу и сказал:

– У нас есть еще одно секретное сообщение.

– Говорите.

– С большим трудом нам удалось сфотографировать заминированные опоры железнодорожного моста через Одер в районе станции Альт-Кюстринхен. Сейчас этот мост служит основным средством сообщения немецких войск, находящихся на плацдарме. Если плацдарм удержать не удастся, то при отходе этот мост будет подорван. Эти снимки вас должны заинтересовать.

– Покажите их.

– Пленка еще не проявлена, она в фотоаппарате.

– Где фотоаппарат?

Немец неопределенно пожал плечами и, улыбаясь, сказал:

– Руський зольдат, цап-царап!

– Значит, у них был еще и фотоаппарат! – с негодованием воскликнул Дудинцев. – Капитан, что Вы скажете на это?

Тараненко шагнул к двери и громко крикнул:

– Чеботарева к подполковнику!

Через минуту на пороге появился Виталий. На его лице сияла обворожительная улыбка, он был готов принимать поздравления.

– Где фотоаппарат? – строго спросил капитан Тараненко.