Рассказы разведчика

Мы приготовили свои автоматы и в полной темноте покинули щитовую и долго шли за проводниками по длинному коридору. Один раз в проходе блеснул тусклый огонек. Наши проводники остановились и прижались к холодной стене. Наконец, они подвели нас к двери, через щели которой пробивался слабый свет, и прислушались. Пьер тихо шепнул мне:

– Тут живут капо. Они там.

Прокопьев с силой толкнул дверь, от чего она настежь открылась и разведчики вломились в слабоосвещенную комнату. В центре ее стоял большой стол, заставленный консервными банками, недопитыми бутылками, повсюду на столе валялись куски хлеба и рыбы. По обе стороны стола на деревянных лавках сидели повеселевшие здоровяки и играли в карты.

– Хендэ хох! – громко крикнул Иван Прокопьев, наставляя на них свой автомат.

Здоровяки вскочили на ноги и послушно подняли руки. Только один из них, прячась за спину своего товарища, схватил телефонную трубку и неистово закричал в нее:

– Алярм! Алярм! (Тревога!),

Но он не знал, что Пьер и Шарль предусмотрительно оборвали провода. Кричал он напрасно, его никто не услышит.

Разведчики быстро разоружили надзирателей или как их презрительно называют сами заключенные рабочие «капо». Вооружены они были только пистолетами с небольшим числом патронов и… плетками. Всех их связали по рукам и заперли в соседней комнате, служившей им спальной. В комнату набежало немало рабочего люду в спецовках и халатах. Как они узнали о нашем появлении, неизвестно.

Прокопьев распорядился всем разведчикам остаться в этой комнате, а сам он, я и Виталий Чеботарев вместе с Пьером должны пойти в бункер, где жили рабочие. Бункер этот был рядом и когда мы вошли в него, то я невольно зажал свой нос рукой от того, что воздух был тяжелым, затхлым и не здоровым. Дышать было нечем. В бункере стояла сплошная темнота – зажигать свет, курить, ходить и громко разговаривать категорически запрещалось. В нем в несколько рядов стояли двух и трехэтажные нары, на которых лежали люди. Освещая себе путь электрическим фонариком, мы прошли между нарами весь бункер до конца. Люди еще не знали, кто мы и откуда появились. Они, видимо, приняли нас за надзирателей. Иногда луч света падал на лежащего на нарах человека, который, как бы защищаясь, закрывал лицо руками или натягивал на голову одеяло.

Но вдруг, все пришло в движение, люди повскакивали с нар, хватали нас руками, возбужденно и громко стали кричать и шуметь. Пьер объяснил нам, что все рабочие подземного завода размещены в блоках по национальному принципу. В этом – шестом блоке, где мы сейчас находимся, живут только французы, в четвертом и пятом блоках – русские, в третьем – поляки, а в первом – немцы. Я не был удивлен этим, так как знал, что фашисты держали концентрационных лагерях и немецких рабочих, противников Гитлера, в основном коммунистов и обращались с ними нисколько не лучше, чем с остальными. Всего было в подземелье десять блоков и два на поверхности.

В бункере поднялся невообразимый гвалт, и мы поспешили вернуться в комнату надзирателей. Здесь набилось еще больше народу – прибежали представители из других блоков. Перед Александром Хомяковым стоял человек в грязной спецовке и что-то убежденно говорил ему. Увидев нас, Хомяков обрадовался:

– Товарищ старший сержант, у них на заводе есть подпольный комитет, вот он представитель этого комитета от русского блока.

– Николай Маслов, – представился этот рабочий.

– Комитет – это хорошо. Сейчас надо немедленно арестовать всю охрану и всех надзирателей, но так, чтобы там наверху этого не заметили, – сказал Иван Прокопьев.

Пока Прокопьев говорил, Маслов утвердительно кивал головой в знак согласия и когда он кончил, Маслов сказал:

– Товарищ командир, это уже сделано. Во всех подземных блоках. Как только мы узнали, что вы в шестом блоке, так наш комитет сразу отдал приказ захватить надзирателей. Ведь в каждом блоке у нас есть боевые дружины, и есть оружие. – Маслов умолк и долго смотрел на Прокопьева, как бы раздумывая сказать или нет. Потом решился: – Товарищ командир, люди задыхаются от недостатка кислорода, разрешите включить вентиляцию? Да и освещение тоже?

Прокопов подумал и ответил:

– Освещение включить можно, а вот вентиляцию не надо. Подождите немного. Потерпите ещё. У нас наверху в галерее сидит разведчик, его затянет в шахту. Понимаете?

– Хорошо, так и сделаем. С поверхности нам передали, что там, на территории завода, уже идёт бой.

Это известие подхлестнуло старшего сержанта, и он сказал Николаю Маслову:

– Пойдёте с нами и покажите нам путь наверх, чтобы мы могли с тыла ударить по фашистам.

– Самый короткий путь через третий – польский блок. Пойдёмте, покажу.