Рассказы серого ворона

Измученный Барон стоял, расставив передние лапы, обессилено свесил голову и время от времени тёр мордой о дощатый пол, широко раскрывая пасть и карябая лапами глотку, судорожно терся щекой о доски. Сидя на корточках, ребёнок увидел кость, застрявшую поперёк нёба собаки. В те секунды, когда сторож отвлёкся, мальчик вошёл в клетку, сунул руку в пасть алабаю, и ухватив кость, застрявшую между двумя рядами зубов поперёк верхней челюсти, дёрнул. Освободившись от мучившего его осколка, Барон пришёл в себя и вволю напился воды.

Теперь старик – туркмен высказал иное мнение об учёности ветеринара: – “ишак, ничего не знает”.

Барон уже не смотрел на меня как на пустое место. Друг поблагодарил: пригнувшись, прижал башкой в грудь в углу клетки. Лишь тогда я полностью осознал: соотношение сил у нас, как у мухи и буйвола, ощущение от прикосновения было такое, как будто на каменную собаку надели шкуру, но слегка ошиблись размером. «Поговорили». От ласк и почёсываний за ушами, Барон обмяк, и ещё раз ткнул в меня башкой. На том и расстались.

Через пол года я привёз другу подарки: кусковой сахар и баночку варенья. Ему было больше пяти лет, а он никогда этого не пробовал. Алабай с руки сладость не взял: не было заинтересовавшего его запаха. Пришлось смочить сахар и сунуть ему за щеку. На лицевой части собаки появилась гримаса удивления, Барон шумно зачмокал, перекатывая кусок в пасти, затем выразительно посмотрел на кулёк: “ещё есть”?

Затем друг угощался свежим хлебом с густым сладким вареньем.

Каждое лето, иногда дважды и трижды в год, я навещал белого великана, угощал его сахаром и остатками блюд со свадебных столов, чистил ему уши и делал уборку в клетке. Мне он был рад, было видно, как при моём появлении меняется мрачное выражение его небольших тёмных глаз. Друзей у него не было, было одиночество, алабай ни с кем не общался. Разлучённый с семьёй, к которой был привязан, пёс стал угрюмым, Барон видел людей равнодушных или боявшихся и опасающихся его, и не встретил человека, который хотел бы стать его другом. Люди смотрели на громадного мощного волкодава, перекусывающего говяжью ногу, со смесью восхищения и страха, как на зверя, боялись его, и никто не пытался приласкать или хотя бы угостить собаку лакомством.

Год мы не виделись, семь лет прошло со времени нашей первой встречи. Я подошёл и взялся за прутья клетки. Алабай поднял тяжёлую голову и негромко зарычал. Не узнал. Это была уже совсем другая собака, как то он… усох. Сгладилась мощная рельефная мускулатура, чуть обвис круп, сблизились задние конечности, появился размёт лап, даже ростом собака казалась ниже, чем была раньше.

Не узнал.

– Барон! Это же я… Ты что? Не узнаёшь? Пустишь к себе?

Барон замер и, не отводя пристального взгляда от моего лица, как будто я мог исчезнуть, зашарил и заскрёб передними лапами об пол, ища точку опоры. Теперь он вставал с трудом, собаку явно подводили задние конечности. Когда – то пёс весил центнер и удивлял пластикой движений, а сейчас он едва ли достигал шестидесяти килограммов, от былого великолепия осталась одна только голова.

Старик головой уткнулся в мой живот, молча и неподвижно стоял так некоторое время, затем не спеша заговорил хрипловатым баритоном. Монолог алабая был коротким, три или четыре фразы, я был уверен, что понял всё, что он сказал.

– Видишь, какой я стал? Клыков уже нет, видеть стал плохо. Раньше я не мёрз зимой, артроз замучил, болят суставы, двигаюсь тяжело, старость не в радость.

Посидели, помолчали.

– До свидания, Барон, ещё увидимся.

Не увиделись. Больше я Барона не видел.

Без комментариев.

Сержант милиции, молодой парень-араб, уговорил съездить к нему домой и посмотреть щенка-алабая. Араб с весёлым задором хвастал, как ловко спёр у кого-то щенка, подманив и погрузив его в милицейский УАЗ. Щенок меня не впечатлил, но войдя во двор, я обмер: в компании с алабайчиком был замечательный киргизский красный тайган месяцев девяти-десяти. Показывать заинтересованность было нельзя, и схитрив, я поинтересовался как можно более равнодушным голосом :

– А это кто такой? Зачем он тебе?

– Не знаю, я их вместе забрал.

– Зачем?

– Не знаю. Тот хозяин плохую собаку не держал бы. Наверное, это хорошая собака.

Через два дня я “случайно” встретился с воришкой.

– Отдай мне того красного. Литр с меня. Он мне нужен для компании пятимесячному щенку. Чтобы вместе бегали и игрались.

– Э – э – э… Толку от него никакого нет. Не лает, не охраняет. Вчера мой папа подвёл его к воротам и дал пинка, выгнал на улицу. Наверное, бегает сейчас где-нибудь в араб-хоне.

– Где он?!! Найди мне его! Сколько ты за него хочешь?!

История эта почти забылась, и как – то приехав в Туркмению на два-три дня, я зашёл в гости к очередной семье родственников. Визит вежливости, нужно было навестить всю родню.