Рассказы Вельзевула своему внуку

Несмотря на такой мой интерес, я и на этот раз не решился спросить у почтенного Хаджи-Асвац-Трув объяснений, не решился потому, что опасался, что такое отвлечение в сторону может послужить причиной изменения хода того начавшегося разговора, от которого ожидалось выяснение основного заинтересовавшего меня вопроса.

В этом отделении пещеры находилось много других, пока еще незнакомых мне аппаратов, в числе которых стоял один очень странный, на котором были приделаны несколько так называемых «масок», от которых шли куда-то в потолок пещеры подобия труб, сделанных из коровьих горл.

Через эти трубы, о чем я тоже узнал после, мог извне притекать воздух, необходимый для дыхания существам, находящимся здесь во время экспериментов, так как в это время это помещение закрывалось со всех сторон герметически.

Находящиеся здесь существа во время экспериментов и надевали на лицо сказанные имевшиеся на этом странном аппарате «маски».

Когда мы в сказанном отделении пещеры все присели на пол, почтенный Хаджи-Асвац-Трув между прочим сказал, что за период его исследований ему с его другом дервишем Кербалай-Азис-Нуаран пришлось очень серьезно изучать также все существующие на Земле теории о вибрациях, когда-либо составленные серьезными учеными Земли.

Он сказал: «Мы изучили и ассирийскую теорию, составленную великим Малманашем, и арабскую – знаменитого Сельне-Э-Аваза, и греческую – философа Пифагора, и, конечно, все китайские теории.

Мы делали точно такие же аппараты, на каких производили свои опыты все эти древние мудрецы, и даже к одному из их аппаратов кое-что добавили, и он теперь является главным для моих опытов.

На этом аппарате делал свои опыты Пифагор, и этот аппарат тогда назывался „монохорд“, а теперь, когда я его видоизменил, я его назвал „виброшоу“».

Сказав это, он одной рукой начал надавливать что-то на полу, а другой указал на один, тут же стоявший, очень странной формы аппарат и добавил, что вот и есть этот самый видоизмененный «монохорд».

Тот аппарат, на который он указал, состоял из одной двухметровой доски, вся передняя половина которой была разделена на отдельные так называемые «лады», в виде грифа звукоиздающего инструмента, называющегося «гитара», и на нем была натянута одна только струна.

На другой половине этой доски было прикреплено множество таких же «вибромеров», какие имелись на струнах рояля, и они приделаны были таким образом, что указывающие их стрелки приходились как раз над упомянутыми «ладами» передней стороны доски.

На задней половине этой доски была прикреплена целая сеть разных стеклянных и металлических трубочек, которые тоже служили для воспроизведения звуков, но звуков, получаемых от вибраций, возникающих от известных движений и течений обыкновенного или искусственно-уплотненного или разжиженного воздуха; для измерения вибраций и таких звуков служили те же вибромеры, которыми измерялись вибрации, возникающие от струны.

В этом месте своих объяснений Хаджи-Асвац-Трув был прерван приходом из другого отделения пещеры мальчика типа так называемого Узбека, который нес на подносе зеленый чай и прибор для него.

Когда мальчик поставил поднос перед нами и ушел, почтенный Хаджи начал наливать в чашки сказанный чай и, обращаясь к нам, шутя произнес следующее изречение, употребляемое в соответствующих случаях в этой местности.

«Давайте воспримем с благоговейным упованием эту благодать природы, дабы мочь хорошо служить во славу ей».

Произнеся это, он продолжал дальше:

«Я уже чувствую, как во мне убывают поддерживающие меня силы, и потому мне необходимо ввести в себя очередную порцию того, что может способствовать воодушевлению всего меня до следующего такого же приема».

И с доброй улыбкой он начал пить чай. Пока он пил его, я решился воспользоваться этим и спросить его относительно некоторых все время волновавших меня вопросов.

Первым долгом я спросил его следующее. Я сказал:

«Досточтимый Хаджи! До сих пор я был вполне убежден, что нигде на Земле не существует аппарата для точного измерения вибраций, в то же время я вижу здесь так много таких „измеряющих“ аппаратов. Как это понять? Откуда они у вас?»

На это почтенный Хаджи-Асвац-Трув ответил:

«Эти аппараты для наших опытов сделал мой покойный друг, Кербалай-Азис-Нуаран, и им, главным образом, я и обязан всеми моими достижениями, относящимися к знанию о законах вибраций.

Действительно, – продолжал он, – когда-то на Земле, во время процветания великого Тиклямыша, существовали всевозможные такие аппараты, но в настоящее время подобных аппаратов уже нет, если, конечно, не считать той, так сказать, „детской-финтифлюшки“, существующей в настоящее время в Европе, посредством которой якобы возможно считать вибрации и которую там, в Европе, называют „сирена“. Такую „сирену“ я также имел в начале моих выяснительных опытов.

Эта „сирена“ была изобретена два века тому назад неким ученым физиком „Зебек“, а в половине прошлого века она была якобы усовершенствована каким-то Коньяр-де-ла-Тур.