Рассказы змеелова

Примерно через месяц после этого происшествия ко мне явились работники местной киностудии. Они попросили кобру для съемок художественного фильма. Мне отводилась роль консультанта. Я согласился. Но до сих пор ругаю себя за то, что пошел на это.

Часов в десять утра вместе со съемочной группой я выехал за город, туда, где желтели небольшие барханы, поросшие редким кустарником.

Утро было жаркое. Я сказал режиссеру, что надо бы снимать пораньше или к вечеру, когда спадет жара. А сейчас песок накалился и кобра не выдержит такой высокой температуры. Но режиссер мое предложение отклонил, сославшись на то, что у него строгий съемочный график и медлить ему нельзя.

Я выпустил кобру на песок, и с помощью сачка пытался ее поднять, чтобы она эффектно выглядела в кадре. Она долго не подчинялась. Видимо, из-за жары у нее не было сил. Наконец, она все же поднялась. И когда оператор приготовился ее снимать, кобра снова поникла, распластавшись на песке. По телу змеи пробежала судорога…

Так я загубил змею. Домой я возвращался в скверном настроении, с едким чувством вины и негодования на себя, на свою бесхарактерность.

ТИГРОВОЕ ПЛАТО

«Не хвались, что много жил. Скажи, что много видел».

Так говорят на Востоке. Но чтобы много видеть, надо много ездить. Мне повезло в том отношении, что я побывал почти ро всех уголках Туркмении и видел, как прекрасны и разнообразны ее ландшафты. Особенно памятны и дороги мне путешествия по Амударье, Мургабу и Теджену, живописным ущельям Копетдага, Бадхызскому холмогорью и пескам Каракумов.

Однако я ни разу не был на севере Туркмении, например, на озере Сарыкамыш и в прилегающей к нему пустыне. Давно я мечтал о поездке в те края, полагая, что и там много удивительного и необычайного.

И вот осенью 1979 года я узнаю, что на севере Туркмении создается заповедник «Каплан кыр». Узнав об этом, я готов был тут же, без промедления, сесть на самолет и отправиться на вольные его просторы. Мне казалось, если я не увижу их, то это будет такой утратой в моей жизни, такой невосполнимой потерей!..

Хорошо помню также, какое сильное впечатление произвело на меня название нового заповедника, в котором соединились два чарующих слова: «Каплан кыр». Что означает — «Тигровое плато», или — «Плато тигра». Эти слова будоражили мое воображение и звали в дорогу.

Однако, признаюсь, что уже тогда у меня возникли некоторые сомнения относительно того, водились ли на плато тигры и в честь ли их оно названо так.

Дело в том, что тигром туркмены называют и гепарда. Правда, для того, чтобы их не смешивать, они к слову тигр (каплан) прибавляют иногда определенный эпитет. Скажем, песчаный тигр (гум каплан), козлиный тигр (гечи каплан). Но в том и другом случае речь идет только о гепардах.

И еще. Никогда ни разу я не слыхал о тиграх на севере Туркмении. Зато о гепардах разговоры идут все время. Есть люди, встречавшие гепарда еще не так давно. А некоторые уверяют, что он водится там до сих пор, что его самого, якобы, не видели, а видели, якобы, его следы.

Так в честь кого же названо плато? В честь тигра или же его родственника — быстрого, как молния, гепарда?

К счастью, мои сомнения продержались недолго, а развеяли их молодые ученые Капланкырского заповедника.

Но о том, как это произошло, я расскажу ниже.

Как уже сказано, в поездку по новому заповеднику я рвался давно. Однако исполнение своего желания — в ту пору такого горячего и нетерпеливого — я почему-то откладывал со дня на день.

Так пролетело более двух лет.

И вот я снова собрался в дорогу. Когда билет на самолет лежал в кармане, я зашел в Министерство лесного хозяйства Туркмении, ведавшее Капланкырским заповедником. В разговоре с министром Мередом Мамедовичем Худайкулиевым — человеком приветливым и строгим, — я вкратце сообщил о своем намерении.

— А не рано ли вы собрались туда? — охлаждая мой пыл, плеснул он на меня ледяной водой разочарования.

— Как это — «не рано ли»? — воскликнул я. — Скорее, наоборот: слишком поздно… Ведь заповеднику уже…

— Нет, нет, не горячитесь, — перебил меня министр. — Совершенно не поздно. Я понимаю так: вас будут интересовать итоги научной работы на Каплан кыре, рост поголовья охраняемых животных, улучшение пастбищ и водопоя. Так ведь? Но что можно сделать за два с небольшим года? Ну, прошло хотя бы лет пять или десять — тогда другое дело! Ведь наш заповедник один из крупных в стране. Его площадь — почти шестьсот тысяч гектаров! Так что, если говорить откровенно, по-моему, никто из его сотрудников до сих пор не знает как следует его настоящих границ.

Слушая министра, я совсем, было приуныл и стал подумывать о том, что поездку и на этот раз придется отложить. Ну, в самом деле, чего ради забираться в такую даль, где ничего не увидишь и ничего не узнаешь?

Не желая смириться с тем, что планы мои рушатся, я безо всякого умысла, просто так, на всякий случай, спросил:

— А как с научной работой, Меред Мамедович? В поле что-нибудь делается?