Расследование отца Брауна

Когда священник-криминалист согласился наконец расстаться с детьми, хоть и не с лопаткой, досада Магглтона лишь усилилась. Священник (его фамилия была Браун) засматривался на идиотские пляжные развлечения и невпопад отпускал замечания на посторонние темы. Особенно его привлек ряд автоматов, какие обычно ставят в таких местах; он сосредоточенно тратил пенни за пенни, чтобы заводные фигурки сыграли для него в гольф, футбол или крикет, и наконец прилип к механизму, где два человечка, подпрыгивая, гнались один за другим. При этом священник внимательно слушал историю, которую изливал ему неудачливый сыщик, но то, как его правая рука не ведала, что левая делает с пенни, действовало Магглтону на нервы.

— Не могли бы мы где-нибудь сесть? — раздраженно поинтересовался он. — Я хочу показать вам письмо, без которого вы ничего не поймете.

Отец Браун со вздохом оторвался от прыгающих человечков и вместе с Магглтоном уселся на железную скамью. Сыщик молча протянул ему письмо.

Оно было довольно странное. Отец Браун знал, что миллионеры не церемонятся с теми, кому платят деньги, тем более с такой мелкой сошкой, как частные сыщики, однако письмо удивляло не только своей грубоватой краткостью.

Мистер Магглтон!

Не думал, что когда-нибудь вынужден буду прибегнуть к такого рода услугам, но я на пределе. В последние два года это стало уже совершенно невыносимо. Видимо, надо объяснить вам, в чем дело. Есть гнусный негодяй, который, к моему стыду, приходится мне двоюродным братом. Он успел побывать «жучком» на скачках, бродягой, шарлатаном, актером, причем имел наглость представляться Бертраном Брюсом, не скрывая, что мы носим одну фамилию. Как я понимаю, сейчас он здесь и то ли ищет, то ли нашел какую-то мелкую работу в местном театре, однако настоящая работа его иная: найти и уничтожить меня. История давняя и никого не касается: когда-то мы шли голова к голове в погоне за успехом и тем, что зовется любовью. Моя ли вина, что он оказался неудачником, а я преуспел во всем? Однако мерзавец дал клятву поквитаться со мной за все: застрелить меня и убежать с моей… впрочем, неважно. Думаю, он сумасшедший, но очень скоро попытается стать убийцей. Я готов платить вам пять фунтов в неделю, если вы встретитесь сегодня со мною в домике на конце пирса сразу после того, как ворота запрут на ночь, и примете мое предложение. Это единственное безопасное место — если в мире для меня еще осталось безопасное место.

Дж. Брэм Брюс.

— Надо же, — проговорил отец Браун. — Какое торопливое письмо!

Магглтон кивнул и, немного помолчав, начал свой рассказ; на удивление, культурный голос резко контрастировал с жалкой внешностью. Священник отлично знал, что среди бедняков встречаются начитанные люди, однако даже он подивился грамотному и лишь самую малость педантичному выбору слов: сыщик говорил как по писаному.

— Я прибыл к маленькому круглому павильону еще до появления моего чтимого клиента и вошел внутрь, полагая, что в его интересах должен оставаться как можно более незаметным. Впрочем, предосторожность могла показаться излишней: пирс такой длинный, что с берега дальний конец не рассмотреть, а ворота к тому времени уже заперли. Было лестно сознавать, что великий человек почтил меня своим доверием, назначив встречу наедине. Так или иначе, именно он предложил мне быть на пирсе после закрытия, и я с готовностью согласился. В павильоне было два стула, я сел на один и стал ждать. Я знал, что мой чтимый клиент известен своей пунктуальностью. Не изменил он ей и на сей раз: довольно скоро, глянув в круглое окошко напротив, я увидел, как он медленно прошел мимо, словно намереваясь обойти павильон, прежде чем вступить внутрь.