Расследования Берковича - 3

— Да, я все вижу, — нетерпеливо сказал сержант. — Чья это деревяшка? Кого Пундак изобразил?

Доктор Букер подняла на Берковича растерянный взгляд:

— Главврача. Иегуду Штайна.

— Подождите здесь, — резко сказал Беркович и бросился из палаты. Он вспомнил, какой взгляд бросил Штайн на Симу Букер, когда услышал просьбу сержанта, обращенную к эксперту Хану. Если Штайн понял… А он должен был понять…

— Какая глупость! — возмущался главврач в кабинете инспектора Хутиэли. — Бред сумасшедшего! И вы станете утверждать…

Допрос происходил спустя три часа после задержания, и Беркович не потратил это время даром.

— У нас есть сведения, — неторопливо сказал Хутиэли, — что ваш сын Нимрод принимает наркотики, и вы об этом узнали только на прошлой неделе…

— Какая глупость! — воскликнул Штайн и неожиданно обмяк на стуле, будто потерял последние силы. — Ах, к черту. Все это бессмысленно. Проклятый Пундак… Делайте что хотите, мне все равно…

Сержант Беркович, сидя за своим столом, слушал невнятное бормотание Штайна и видел перед собой грустный взгляд доктора Симы Букер. Взгляд этот, как и взгляд убитого пациента, проникал, казалось, в самую суть вещей.

Игра вслепую

— Вот, — сказал сержант Беркович, протягивая инспектору Хутиэли красивый бланк приглашения, — церемония состоится в воскресенье в зале торжеств «Кинор Давид».

— Наконец-то! — воскликнул инспектор. — Что же тебя заставило принять наконец окончательное решение? Страх перед Наташиным бунтом или мое обещание после свадьбы повысить тебе оклад?

— Любовь, — коротко ответил Беркович и включил компьютер, считая вопрос исчерпанным. Хутиэли положил приглашение перед собой и сказал, вздохнув:

— Не хочется портить тебе настроение в такой день, но… Убили человека, так что собирайся и поезжай.

— Почему вы сразу не сказали? — возмутился Беркович. — Столько времени потеряно.

— Ничего не потеряно, — пожал плечами инпектор. — Сообщение поступило из «Ихилова» рано утром, там сейчас эксперт Хан. А тебе придется опросить свидетелей.

— Что произошло? — спросил Беркович.

— Тебе знакомо такое название: ночной клуб «Хоф а-ям»?

— Конечно, — кивнул сержант. — Это на улице Яркон, неподалеку от отела «Дан-Панорама», там играют в азартные игры, и полиция несколько раз…

— Да-да, — нетерпеливо сказал Хутиэли. — Может, тебе и имя Арнольда Бестера знакомо?

— М-м… Боюсь, что нет.

— Между тем в определенных кругах известная личность. Феноменальная память. Выступает в салонах богатых израильтян и зарабатывает неплохие деньги, запоминая зараз по три-четыре страницы текста. И еще он играет на деньги вслепую. В любую игру — на выбор. Вчера в «Хоф а-ям» играл в шахматы на четырех досках сразу. Собралась только особо приглашенная публика. Человек пятнадцать. Четверо сели в салоне за шахматные доски, остальные толпились вокруг. Бестер расположился в комнате, где обычно ведутся приватные разговоры. Бестер находился в комнате один, шахматных досок у него не было, все партии он держал в голове. Когда кто-то из игроков в салоне передвигал фигуру, посыльный входил к Бестеру и сообщал ход. Бестер тут же говорил свой, и посыльный возвращался к игрокам. Так продолжалось около часа. Когда посыльный вошел к Бестеру с очередным ходом, тот, морщась, сказал, что ему плохо, видимо, съел что-то за обедом, и спросил, нет ли среди присутствующих врача. Врач нашелся, он осмотрел Бестера, дал принять таблетки, снимающие боль, и сказал, что все обойдется, но сеанс придется прервать. Конечно, игроки были недовольны — на пари были поставлены, оказывается, большие деньги. Но слово врача закон, пришлось разойтись…

— Между тем, — продолжал Хутиэли, — Бестеру становилось хуже. Врач все время находился рядом и наконец, поняв, что одному ему не справиться, вызвал скорую. Бестера отвезли в «Ихилов», где констатировали сильнейшее отравление одним из соединений цианида.

— Как? — воскликнул Беркович.

— Да, — кивнул инспектор. — Сделать что-либо было уже поздно, и ночью Бестер умер…

— Если Бестера отравили, — сказал Беркович, — то где и когда это могло произойти? Цианистые соединения действуют быстро.

— В зависимости от концентрации и дозы. В данном случае концентрация была не очень велика. Эксперт Хан, присутствовавший при всрытии, сказал, яд мог попасть в организм Бестера в интервале от восьми до одиннадцати часов вечера.

— А когда он почувствовал себя плохо? — спросил Беркович.

— Около десяти. Начали играть в девять, а врача позвали примерно через час.

— Когда Бестер пришел в клуб? Он там ел что-нибудь? Что именно? Кто был при этом?

— Эй, сержант, не все сразу! — воскликнул инспектор. — Пришел он в восемь и сразу удалился в комнату, где и находился во время игры. Сказал, что должен сосредоточиться, и никого к себе не впускал, кроме посыльного и бармена, который несколько раз приносил Бестеру бокалы с кока-колой. Если яд находился в бокале с колой, то отравить Бестера не мог никто, кроме бармена.

— Или посыльного, — пробормотал сержант. — Он ведь мог, сообщив Бестеру ход, бросить что-нибудь в его бокал. Бестер был сосредоточен и вряд ли обратил бы внимание…