Расстрижонка

Чисто для справки: Боголюбский 1111 года рождения, он — третий сын. Ему в момент этого гипотетического разговора — сорок пять. Вопрос о дате рождения Долгорукого — историками не решён.

Осенью и в начале зимы Андрей ставит Московский «кременец». Это — нонсенс. Крепости не ставят в это время года. Уже и Феодор Конь, вынужденный в зимнее время спешно вести каменную кладку части Смоленского кремля, понимает — плохо, слабое место. Через десятилетие именно в этом месте польские пушки пробьют стену.

Дерево-земляные укрепления иначе, но тоже отрицательно реагируют на сырость во время строительства. А уж что, под дождём да на холоде, говорят и делают мастера…

Что, помимо строительства, происходит в эти несколько тёмных, сырых и холодных месяцев в Кучково — неизвестно. Могу лишь предположить, что имели место быть… разговоры. Такого… аспирационного сорта. В смысле: зондирование с анализированием. Понятно, что не содержимого желудка или двенадцатиперсной кишки, а ощущений и намерений. Предполагаю, что в этих… зондажах принимали участие не только бояре Московские, но и Ростовские с Суздальскими. Которые отнюдь не рады оказаться под малолетними «гречниками». А, фактически, под властью прислужников «гречанки». Как и было установлено объявленным и отпразднованным завещанием Долгорукого.

Вносила ли свой вклад Улита, только что вырвавшаяся из Кидекши к одру матушки, пересказывая слухи и сплетни «женского поверха»?

Тут есть тонкость: вятичи — не поданные Суздальского князя. Часть, по Верхней Оке и Москва-реке — черниговские, часть, по средней Оке — рязанские. И люди из Ростова или Суздаля говорят «за границей» свободнее.

Кучковичи служат лично Андрею. «Шурьяки». Передача власти в Суздале «гречникам» — их тревожит. Возвращение под власть Чернигова — пугает. Свояк — князь Новгород-Северский, как «по старине», как было в момент «основания Москвы»… будут проблемы. Типа:

– А где дань за десять лет?

– Дык… ну… выплачена ж!

– Не-а! То Андрей от Долгорукого денежку передавал. За подмогу мою. А теперь давайте-ка вы сами!

Что произошло в Москве с князем Андреем в эти месяцы? — Неизвестно.

Одно понятно: он вернулся в Вышгород с женой и детьми.

Замечу: сам Долгорукий семейство в Киев не привозит, другой женатый сын Глеб-Перепёлка — князь Переяславский — живёт со своим семейством в своём дому в своём городе.

А Андрей — привёз жену с детьми. И, следом, перевозят семьи сотни других «суздальских людей». Их и вырежут восставшие киевляне после убийства Долгорукого. В местечке за Днепром напротив Киева под милым названием «Рай». Я про это уже…

Андрей приезжает в Вышгород и через месяц совершает два тяжелейших преступления: измену и святотатство.

Андрей человек импульсивный, но рациональный. Он легко впадает в бешенство, но мгновенно из него выходит, сохраняет холодный рассудок. Эти преступления не могли быть результатом спонтанной вспышки, они готовились. И, безусловно, в их подготовке принимала участия Улита. Самое элементарное: чтобы увезти жену и детей, вместе с украденными мечом и иконой, нужно чтобы семейство собралось в дальнюю зимнюю дорогу.

Чего стоит собрать троих детей просто в школу и садик утром…

Попробуем представить себе состояние души Андрея Юрьевича Боголюбского.

Он третий сын. Ничего приличного в родовой системе не светит по определению. В Европе третий сын, обычно — странствующий рыцарь, вооружённый бродяга с гонором и без денег. При этом Андрей, сам по себе, по своим личным психо-физическим характеристикам — «бешеный». Он не хочет принимать правила этого мира, потому что они обрекают его на прозябание на вторых ролях. А он — лидер. Это «раздрай», в котором он существует с момента как себя помнит. Неразрешимый конфликт между «естественным» для него и «естественным» для мира. Причина, источник его «бешенства».

Он нарушает приказы отца и кидается в бой по своему хотению, он пренебрегает согласием между командирами войска и атакует, не предупредив другие отряды. Он постоянно лезет в сечу, пренебрегая разумными предосторожностями, потому что знает: рубиться у него получается. И он же — просто проспал налёт отряда Калауза в Рязани, бежал в одном сапоге. При том, что совершенно не лентяй, не бездельник. Спит мало, читает много, в трудах пребывает постоянно.

Отец посылает его в весьма рисковые тяжёлые дела. Но славу и похвалы отца получают другие. Над ним смеются. Из-за внешности, роста, осанки… Из-за его «третье-сынности» — «третье-сортности». И — боятся. Из-за бешенства, из-за боевых умений. Такой… прожжённый, заслуженный, вздорный… командир полка.

В совете его иногда слушают. Но чаще — просто посылают. Посылают в поход, в атаку. Пробить строй, совершить рейд, покрошить противника.

«Полковник! Рассуждай не выше кав. полка!».

Вот таким он попадает в Кучково, в эпизод «основание Москвы».

Он уже всё видел, всё надоело, ничего не светит. Тридцать три — возраст Христа. К этому времени нужно успеть сделать главное в жизни, сказать, построить… Чтобы с чистой душой взойти на Голгофу.