Рассвет

— Пятьдесят тысяч?! Нет, сто тысяч — ты же только что сам это сказал, сто тысяч!

— Ты, должно быть, неправильно понял меня, или я оговорился; я имел в виду пятьдесят тысяч, а ты должен дать в залог тысячу, которая останется за мной независимо от исхода дела.

Джордж заскрежетал зубами и вцепился в свои рыжие волосы, за каковой пантомимой кузен его наблюдал со спокойным удовольствием. Когда Джордж, наконец, заговорил, голос его был низким и хриплым, совсем не похожим на его обычный жесткий и насмешливый тон:

— Будь ты проклят, Филип! — сказал он. — Я в твоей власти. Возьми землю за эти смешные деньги, если хочешь, хотя это почти разорит меня. Эта женщина вскружила мне голову; я должен жениться на ней, иначе сойду с ума.

— Очень хорошо, но это твое личное дело. Помни, что я не несу никакой ответственности за успех или неуспех и не собираюсь оказывать никакого давления на Анжелу. Если ты хочешь жениться на ней, ты должен завоевать ее в течение следующих восьми месяцев. Что ж, решено. Тысячу, я полагаю, ты заплатишь завтра. Гроза надвигается быстро, так что я не стану тебя более задерживать. Спокойной ночи!

На этом они расстались. Джордж поехал домой — охваченный лихорадкой, почти не слыша раскатов грома — а Филип отправился спать, и мечта всей его жизни в этот вечер стала на шаг ближе к осуществлению.

«Как удачно сегодня Анжеле вздумалось поплавать! — думал он. — Пятьдесят тысяч фунтов за поместье. Он прав, он, должно быть, сходит с ума. Но сможет ли он заставить ее выйти за него замуж, вот что интересно. Если он это сделает, мы с ним будем в расчете».

Глава XXXVIII

Джордж не солгал, когда сказал, что должен жениться на Анжеле или сойти с ума. В самом деле, было явлено поразительное доказательство того, насколько необходимым он считал этот шаг для своего счастья: он был готов согласиться на условия своего кузена-Шейлока, хотя они в результате понизили бы его положение крупного землевладельца и сделали бы его сравнительно бедным человеком. Опасность или душевные муки, которые могли заставить Джорджа Каресфута практически погубить самого себя, причем погубить совершенно сознательно, должны были иметь чрезвычайную степень.

Земной шар есть великая империя Любви, и все люди на земле — от самых утонченных натур до полностью деградировавших, от самых умных до записных глупцов — готовы стать ее верными подданными. Она может в равной степени внушить благоговение архиепископу и жителю островов Южных морей, самой непорочной деве (независимо от ее возраста) и свирепой зулусской девушке. От полюса до экватора и от экватора до другого полюса нет монарха, равного Любви. Там, где она ступает, скалы покрываются цветами, или сад становится пустыней — согласно ее воле или прихоти, и от ее тихого шепота истаивают, словно грязный лед, все другие привязанности. Любовь — настоящий вершитель судеб мира.

Однако к каждому из миллионов людей, находящихся под ее властью, любовь приходит в подходящем обличье: к некоторым она является в облике ангела-посланника, несущего весть о сочувствии, мире и странной новой надежде на счастье; к другим приходит облаченной в траур… и все же поступь ее божественна. Таким образом, когда любовь посещает такого человека, как Джордж Каресфут, то это, скорее всего, могучий демон, чья миссия состоит в том, чтобы проникнуть в низшую природу человека, мучить и разрушать его душу; опалить сердце страшным жаром, а затем сокрушить его и оставить владельца задыхающимся от горькой пыли обломков…

Что касается Джорджа, то нет никаких сомнений в том, что работа демона была проделана блестяще, ибо под влиянием того, что принято с сомнительной корректностью называть «нежной страстью», этот достойный персонаж стремительно дрейфовал в пределах вполне измеримого расстояния от сумасшедшего дома. Попытки сдерживания и отпор, с которыми он столкнулся, вместо того чтобы охладить его пыл, только усилили его страсть до необычайной степени. Презрительная неприязнь Анжелы, словно вода, пролитая на горящее масло, лишь рассеивала пламя этой страсти по всему его сознанию, пока он не обезумел от его жара и неистовства. Великолепная красота девушки с каждым днем все сильнее овладевала его воображением, пока не опалила его душу. Целыми ночами он не мог заснуть, целыми днями почти ничего не ел и только ходил, ходил, ходил — и все старался найти способ склонить Анжелу на свою сторону. Раздражение ума оказывало свое естественное воздействие на его поведение, и он впадал в припадки самой беспричинной ярости. Во время одного из них он уволил всех своих слуг, а его репутация среди этого класса была настолько дурной, что ему было очень трудно найти им замену. В другой раз он швырнул тяжелый горшок с кустом азалии в голову одного из садовников, и замять это дело удалось лишь с большим трудом. Короче говоря, призрак сумасшедшего дома маячил совсем рядом с Джорджем Каресфутом.