Рассвет

— Что касается твоих угроз, — продолжала леди Беллами, не обращая на него никакого внимания, — то мне на них плевать, потому что, как я уже сказала, у меня есть противоядие. Ты знаешь меня уже много лет, скажи, ты когда-нибудь видел, как самообладание меня покидало? Неужели ты думаешь, что я — женщина, которая смирится с проигрышем, если может выбрать смерть? Нет, Джордж, я предпочту уйти в вечность на гребне волны моего успеха, как это бывало и раньше, и позволю себе либо погибнуть, либо вознестись к еще большим высотам. Все, что было во мне хорошего, ты разрушил. Я не говорю, что это была целиком твоя вина, ибо злая судьба связала меня с тобой, и тебе даже может показаться странным, когда я говорю, что, зная тебя таким, какой ты есть, я все еще люблю тебя. Чтобы заполнить эту пустоту, растоптать нахлынувшие воспоминания, я сделала себя рабой собственного честолюбия и приобрела иную силу, природу которой ты понять не в состоянии. Человек, за которого ты меня выдал замуж, сегодня богат и знатен, он рыцарь. Я сделала его таким. Если я проживу еще лет двадцать, его богатство будет колоссальным, а влияние — безграничным, и я стану одной из самых могущественных женщин в королевстве. Почему ты вообразил, что я так боюсь твоего предательства? Неужели ты думаешь, что я стану беспокоиться, если узнают, что я давно отбросила в сторону этот несчастный фиговый листок, добродетель — жалкий фетиш, выдающий трусиху или дурочку, ибо, заметь, все женщины — или почти все — были бы порочны, если бы осмелились на это. Страх и нищета духа сдерживают их, а вовсе не добродетель. Ведь именно благодаря их порокам, должным образом управляемым, женщины всегда поднимались и всегда будут подниматься. Я полагаю, чтобы стать действительно великой, женщина должна быть особенно порочной, и порок я, соответственно, уважаю. Нет, я боюсь не твоих разоблачений. Я боюсь лишь потому, что у меня есть муж, чья горькая и справедливая обида на меня накапливается из года в год, и который только и ждет возможности уничтожить меня. И он не единственный мой враг. В его умелых руках письма, которыми ты владеешь, могут быть использованы, чтобы сделать меня бессильной, ибо таково уж общество в этой стране. Да, Джордж, все хорошее во мне умерло; безумная любовь, которую я тебе дарила, ежечасно попирается, и все же я не могу избавиться от нее. Только из-за нее силы покидают меня, и я становлюсь слаба, как ребенок. Мне в удел остаются лишь сила воли, чувство власти над окружающими меня тупицами и еще более острое удовольствие, о котором ты не знаешь. Если их отнять, то какой будет моя жизнь? Пустота, голая пустошь, бесплодная пустыня, место, где я ни за что не останусь! Я предпочла бы искушать неизвестное. Даже в аду должен найтись простор для моих способностей!

Она помолчала немного, словно ожидая ответа, а затем продолжила:

— Что же касается тебя, бедняжка, то словами не передать, как я тебя презираю. Ты отвергаешь меня и мою преданность, чтобы следовать природе, по-своему, впрочем, даже более великой, чем моя собственная, природе, основанной на принципе добра — в то время, как моя природа основана на принципе зла — но природе, которой твоя натура совершенно чужда. Можно ли смешать свет с тьмой или прогорклое масло с водой? С таким же успехом можно надеяться слить твою жизнь, черную от всевозможного зла, с жизнью прекрасного создания, которое ты хочешь осквернить. Неужели ты думаешь, что такая женщина, как она, действительно изменит своей любви, даже если ты заманишь ее в ловушку? Глупец, ее сердце бьется так же высоко над тобой, как сияют звезды; а без сердца женщина — это всего лишь оболочка, которой овладевают несчастные и жалкие создания вроде тебя. Но ты продолжай — бросайся на эту сияющую чистоту, которая в конце концов ослепит и уничтожит тебя. Следуй собственному року, Джордж! Я найду для тебя средства; мое дело — повиноваться тебе. Ты женишься на ней, если захочешь, и познаешь на вкус возмездие, когда оно тебя настигнет. Успокойся, сегодня я больше не намерена терпеть твою дерзость.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив Джорджа в некотором испуге.

Добравшись до Рютем-Хаус, леди Беллами направилась прямиком в кабинет мужа. Он принял ее очень вежливо и пригласил сесть.

— Я пришла посоветоваться с вами по очень важному делу, — сказала она без обиняков.

— Это действительно весьма необычный случай, — отвечал сэр Джон, потирая сухие ручки и неуверенно улыбаясь.

— Оно не вполне касается меня, но выслушайте внимательно, — и она дала ему полный, точный и ясный отчет обо всем, что произошло в связи с решением Джорджа жениться на Анжеле, не упуская ни одной мелочи.