Рассвет

«С меня должок за то, что он заманил Джорджа в это дело, — думала леди Беллами, когда ее коляска быстро катила по аллее, вдоль которой рос густой орешник, — но я полагаю, что отплатила ему сполна. Шип, который я посадила в его сердце, будет гноиться и нарывать, пока он не умрет. Суеверия, поселившиеся и набравшие силу в его слабом уме, превратят его мир в ад — и это именно то, чего я ему желаю».

Вскоре она остановила экипаж и пешком поднялась на вершину небольшого холма, возвышавшегося над тем, что когда-то было поместьем Айлворт-Холл, а теперь превратилось в черные дымящиеся руины на фоне идиллического пейзажа. Белый фасад дома все еще стоял, хотя и расколотый сверху донизу, и сквозь его пустые оконные проемы заходящее солнце лило широкие потоки огня — словно пламя, сияющее сквозь глазницы гигантского черепа.

— Славная работа, — сказала она, — и все же как я была слепа! Мне следовало бы знать, что он говорил правду, утверждая, что писем там нет. Мое ремесло подвело меня — оно всегда подводит в самый нужный момент. Я понадеялась, что огонь каким-то образом доберется до них…

Приехав в Рютем-Хаус, она обнаружила, что сэр Джон уехал, забрав с собой багаж и оставив ей сообщение, что он собирается остановиться в гостинице в Роксеме. В холле на столике лежала повестка — леди Беллами приглашалась на разбирательство по делу о смерти Джорджа Каресфута, которое должно было состояться завтра… Она разорвала повестку. Затем она поднялась наверх и оделась к обеду так роскошно, что горничная сочла нужным напомнить ей об отсутствии гостей.

— Нет, гостей не будет, ты права, — сказала леди Беллами со странной улыбкой, — но сегодня вечером у меня торжественный выход. Подай мне мое сапфировое ожерелье.

Она пообедала в одиночестве, а потом пошла в гостиную и, открыв секретер, прочитала и сожгла множество бумаг.

— Вот ключи к моим знаниям, — сказала она вслух, когда они замерцали и превратились в пепел. — Никто не пожнет плодов моих трудов, и все же жаль — я была на верном пути, и хотя я никогда не смогла бы преуспеть, другой, возможно, прошел бы дальше меня… У меня был ключ, но я не могла отыскать замок. Я должна пройти через это сейчас… Я не могу жить, лишенная и успеха, и своей тайной силы, и я никогда не смогу начать все заново и еще раз подняться по этой лестнице…

Затем из потайного ящика она извлекла маленький флакончик, плотно закупоренный и запечатанный воском. Она внимательно осмотрела его на свет, поднеся к лампе.

«За эти двадцать лет мое лекарство не пострадало, — подумала она. — Оно все еще выглядит тем, чем является — достаточно сильное, чтобы убить великана, и достаточно тонкое, чтобы не оставить ни следа на ребенке».

Затем она закрыла ящик и секретер и, подойдя к открытому окну, посмотрела на звезды, а затем вниз, на тени, отбрасываемые облаками, когда они скользили поверх луны.

— Тени, — задумчиво произнесла она, — тени внизу и проблески света между тенями… в точности, как наша жизнь. Свет наверху — чистый, ясный, вечный — как жизнь вечная. А между ними — ночь, и над ними обоими — звезды…