Рассвет

Расправившись с мужем, она в положенное время отправилась навестить своего надсмотрщика, ничуть не догадываясь, что ее ждет в его доме. В конце концов, в мире есть некоторая поэтическая справедливость.

Малыш Смит, только что выпущенный из материнского фартука, жестоко избит школьным задирой Джонсом, и для него Джонс — всемогущий, жестокий дьявол, чье положение исключает всякую возможность возмездия. Однако если бы малыш Смит мог видеть, как всемогущего Джонса лупит его папаша-священник, отмечая тем самым двойное событие — прогул школы и излишнее количество выпитого хереса — то, вероятно, его оскорбленные чувства были бы значительно смягчены. И ведь на этом ничего не заканчивается. Сквайр Робинсон отбирает приход у преподобного и резко отзывается о нем перед епископом, называя его плохим пастырем, не заботящемся о своем облачении; вскоре после этого сэр Бастер Браун, председатель квартальной сессии, в довольно свободной манере высказывает свое мнение о сквайре Робинсоне в качестве судьи — ибо, в свою очередь, получил самую неслыханную взбучку от судьи Ее Величества барона Мадлбоуна за то, что не выказал тому почестей, которые он привык получать от Верховного шерифа графства. И даже над августейшей персоной самого судьи нависает страх того единственного, что он не вправе посчитать неуважением — общественного мнения. Справедливость! Да весь мир переполнен ею, жаль только, что по большей части она зиждется на фундаменте несправедливости.

Леди Беллами нашла Джорджа сидящим в столовой рядом с сейфом, который так заинтересовал недавно ее мужа. Сейф был открыт, и Джордж читал одно из писем, которые читатель, возможно, уже видел у него в руках.

— Как поживаете, Анна? — осведомился он, не вставая. — Вы сегодня восхитительно выглядите. Никогда не видел более изысканно одетой дамы.

Она не соизволила ответить на приветствие, но побледнела как смерть, не сводя глаз с письма в его руке.

— Что это? — хрипло спросила она, указывая пальцем на письмо. — Что вы делаете с этими письмами?

— Браво, Анна, очень трагично. Из вас получилась бы настоящая леди Макбет! Как там… «все благовония Аравии не надушат эту маленькую ручку… О! О! О!»… продолжайте же?

— Что вы делаете с этими письмами?

— Разве вы никогда не усмиряли собаку, показывая ей кнут, Анна? У меня есть к вам маленькая просьба, но я хочу сначала привести вас в великодушное расположение духа. Послушайте, я прочту вам несколько пассажей из прошлого, которое так живо запечатлено на этих листках.

Женщина опустилась в кресло, закрыла лицо руками и застонала. Джордж, чье лицо выдавало некоторую нервозность, взял желтоватый листок бумаги и начал читать.