Рассвет

Именно в тот момент, когда Анжела так мило краснела и выглядела необыкновенно счастливой и прелестной, Джордж, возвращаясь с прогулки, случайно заглянул в окно и увидел девушку; привлеченный ее красотой, он замер, его глаза пристально ощупывали ее, и выражение его грубого лица наполнилось жутковатой смесью голодной злобы и радостного изумления. Таким его увидели Артур и леди Беллами. Филип, разглядывавший картину в углу комнаты, не заметил кузена, впрочем, как и Анжела. Этот взгляд ни с чем нельзя было спутать, и снова темные брови леди Беллами нахмурились, а расширенные зрачки сверкнули мрачным огнем под тяжелыми веками. Что же касается Артура, то его почти тошнило от беспричинной тревоги.

В следующую минуту Джордж вошел в комнату с глупой улыбкой на лице; он выглядел ошеломленным, как летучая мышь, которую вдруг вынесли на солнце. Небесная красота Анжелы явилась для его грубой натуры откровением; она очаровала его, он потерял над собой контроль.

— О! Наконец-то вы здесь, Джордж! — сказала леди Беллами, всегда называвшая его по имени. — Мы все здесь были, словно овцы без пастуха, хотя я видела, как вы следили за нашим стадом через окно.

Джордж вздрогнул. Он не предполагал, что за ним наблюдают.

— Я не знал, что вы все здесь, иначе вернулся бы раньше, — сказал он и принялся пожимать гостям руки.

Подойдя к Анжеле, он одарил ее нежным пожатием пальцев и изысканной и высокопарной приветственной речью, которая была ей невыразимо неприятна. Но тут вмешалась леди Беллами и искусно втянула его в разговор, к которому присоединился и Филип.

— Вам леди Беллами никого не напоминает? — шепнула Анжела Артуру, как только гул общего разговора стал настолько громким, чтобы их беседу не могли подслушать.

— Кажется, египетскую колдунью. Только посмотрите на этот низкий широкий лоб, вьющиеся кольцами волосы, полные губы и непроницаемое выражение ее лица.

— На мой взгляд, она — идеальное воплощение Власти. Я очень боюсь ее, а что касается его, — Анжела кивнула в сторону Джорджа, — то он мне не нравится даже больше, чем я ожидала… Кстати, мистер Хейгем, вы не должны быть столь опрометчивы, чтобы принять приглашение моего отца.

— Если вы не хотите меня видеть, то я, конечно, не приеду, — ответил он обиженно и разочарованно.

— О, это вовсе не так; как вы могли так подумать, когда только сегодня утром мы договорились быть друзьями?

— Так в чем же дело? — спросил он печально.

— Видите ли, мистер Хейгем, дело в том, что мы — то есть моя старая няня и я, потому что мой отец ест, когда ему вздумается, и всегда в полном одиночестве — живем очень скромно, и мне попросту стыдно просить вас разделить наш образ жизни. Например, у нас на завтрак не бывает ничего, кроме хлеба и молока! — Тут золотая головка Анжелы в некотором смущении опустилась под веселым взглядом Артура.

— О! Так это единственная причина? — весело сказал он. — Я очень люблю хлеб и молоко.

— И потом, — продолжала Анжела, — мы никогда не пьем вина, а джентльмены, насколько я знаю, пьют…

— Я трезвенник, так что это не имеет значения.

— Неужели?

— Да, именно так.

— Но знаете ли, мой отец иногда запирается у себя на весь день, так что вам не с кем будет поговорить, кроме меня.

— На этот счет не беспокойтесь. Я уверен, что мы поладим.

— Ну, если, несмотря на все это и многое другое… ах! очень многое, о чем я не успела вам рассказать… вы все еще хотите погостить у нас, я сделаю все возможное, чтобы развлечь вас. Во всяком случае, мы можем читать вместе; это будет кое-что, если вы не сочтете меня слишком глупой. Вы должны знать, что я получила только частное образование и никогда не училась в колледже, как вы. Я буду рада возможности навестить моих классиков; я пренебрегала ими некоторое время и потому недавно совершенно запуталась в одном отрывке из Аристофана, который и попрошу мне разъяснить.

Этого оказалось достаточно для Артура, чье знание классики ограничивалось обычной университетской программой; он поменял тему с поразительной быстротой.

— Скажите мне, — сказал он, глядя Анжеле прямо в лицо, — вы рады, что я остановлюсь у вас?

Серые глаза немного опустились перед его дерзким взглядом, но она ответила без колебаний:

— Да, я рада, очень рада — за себя, но боюсь, что вам будет очень скучно.

— Пойдем, Анжела, нам пора, я хочу быть дома без четверти шесть! — окликнул дочь Филип.

Она тотчас же встала и пожала руку сначала Артуру, пробормотав: «До свидания, до завтрашнего утра», а затем — леди Беллами.

Джордж тем временем с самым непривычным для него гостеприимством уговаривал Филипа остаться к обеду, а когда тот отказался, объявил, что намерен навестить его завтра. Наконец Филип ушел, но не раньше, чем леди Беллами сердечно попрощалась с ним.

— Вы и ваша очаровательная дочь должны навестить меня в Рютем-Хаус, когда мы переедем. Как, разве вы не слышали, что сэр Джон купил его у душеприказчиков бедной Марии Ли?

Филип побледнел, как смерть, и поспешно вышел из комнаты.